— Кора, не отставай! — Деметра говорила по-русски с акцентом, но
очень бойко и четко. — А то мы не успеем все посмотреть. Пойдем к
«Садам», твои нарциссы никуда не денутся!
— Как жаль, что у меня не сотня глаз! — Я ускорила шаг. — Это
настоящий…
— Рай на земле, — довольно продолжила моя взрослая подруга. — И
это ты еще не видела «Сады Челси», девочка. Давай догоним Костаса,
этот пацан уже куда-то умчался.
И крепко схватив меня за руку, эта энергичная женщина вихрем
пронеслась мимо удивительных композиций с нарциссами, астрами,
розами, гладиолусами…
Я до последнего не верила, что у меня получится попасть на
Цветочную выставку в Челси. Даже когда увидела в своем паспорте
долгожданную британскую визу, даже когда мы с Деметрой и Костей,
сидя дома, обсуждали наш маршрут в первый день, даже когда мы
приземлились в Хитроу.
Казалось слишком сказочно прекрасно, чтобы стать
реальностью.
— Погоди! Остановись, пожалуйста, — взмолилась я. — Это же
«Грейс» — любимые розы бабушки. Я должна их сфотографировать для
нее.
Деметра махнула на меня рукой, поругалась по-гречески и побежала
отлавливать своего пятнадцатилетнего сына Костаса, которого я зову
Костей или Костяном. За те месяцы, что мы живем с бабулей в нашей
греческой деревушке, эти люди стали нам как родные. Поэтому, когда
Деметра позвала с собой в Лондон на самую крутую в мире выставку
ландшафтного дизайна, я согласилась не раздумывая.
Сейчас я счастлива как никогда. Даже мое прошлое уже не так
волнует. Я знаю, что никто из моей прежней жизни меня больше не
ищет. Ни бывший жених, ни его безумный младший братец, ни отец с
мачехой. Обо мне забыл и тот, кого я вспоминаю каждый день...
Так, достаточно грустных мыслей! Я навела камеру на розы, когда
почувствовала легкий толчок в спину. Кадр получился смазанным, но я
не расстроилась. Сделаю еще.
— ...Нет, ты не понял, Солнцев нам не поможет, — раздался за
спиной незнакомый мужской голос. — Арсения за яйца крепко держат
Аракчеевы, проблему нужно решать кардинально...
Я застыла на месте, мгновенно забыв про любимые бабушкины розы.
Русской речью в Лондоне не удивишь, вот только говорил незнакомец…
о моем отце — Арсении Солнцеве. И о братьях Аракчеевых, которые
перевернули всю мою жизнь. Мужчина прошел мимо, не обращая на меня
никакого внимания. Он продолжал что-то говорить, но слов я уже не
могла разобрать.
Ноги сами понесли меня за незнакомцем. Мое прошлое напомнило о
себе, когда я этого совсем не ожидала.
Я старалась не отставать. К счастью, он совсем не оглядывался, а
потом и вовсе остановился у небольшого японского сада. Моя камера
тут же заинтересовалась маленьким прудом, рядом с которым стоял
мужчина. Высокий и крепкий, с типичным славянским лицом, шатен, лет
сорока — сорока пяти, в дорогом сером костюме. Ничего необычного в
его внешности не было. Но я все же аккуратно навела на него камеру
и сделала пару снимков. Сейчас он уже ни с кем не разговаривал, и я
так и не узнала, что у него за проблема с моим отцом, которую нужно
решать кардинально.
Последнее слово мне особенно не понравилось. Нутром чувствовала,
что плохо дело, а еще не могла отделаться от ощущения, что я как-то
связана с этим человеком, не только из-за папы.
Поэтому продолжала стоять рядом и чего-то ждать. Видела, как в
метрах тридцати от меня Деметра громко отчитывала Костю, парень в
ответ бурно жестикулировал. Наверное, если бы я сейчас ушла к ним,
то совершила бы самую большую ошибку в жизни.
К незнакомцу подошел другой мужчина, по виду тоже явно русский.
Чуть моложе, светловолосый, одетый в обычные джинсы и ветровку,
взгляд у него был неприятный. Я отвернулась, чтобы сделать
несколько снимков. Рядом появилась пожилая пара — мужчина с
женщиной бойко переговаривались по-итальянски. Шатен скользнул по
ним взглядом, не обратив на меня никакого внимания. А потом
заговорил:
