Шёл август 1811 года.
Было раннее утро. В поместье Троицких все ещё спали и стояла тишина. Женя проснулась от нежного ветерка, который пробивался в её небольшую спальню из приоткрытого окна, касаясь занавесок и заставляя их слабо колыхаться. Он ласково пробегал по её лицу и волосам, словно обнимая и целуя юное девичье тело. Легкая летняя утренняя прохлада заполняла пространство комнаты. Женя нежилась в кровати, досматривая дивный сон, сюжета которого никогда не было в её жизни… сон, который взбудоражил в ней доселе неизвестные чувства… сон о первой любви. Крик петухов, доносящийся со двора через открытое окно, настойчиво призывал всю усадьбу просыпаться и начинать день. Женя встала с кровати, с неохотой покидая волшебное место ночного приключения. Подойдя к окну, она почувствовала тепло первых лучей утреннего солнца, пробивавшихся сквозь ветви сирени, и вдохнула пьянящий аромат цветов сада. В это утро не хотелось торопиться – движения были медленными и плавными. Собираясь к завтраку, Женя умылась водой, стоящей в кувшине возле зеркала, как обычно с заботой оставленной ей матерью, причесалась и повязала на волосы нежно-розовую ленту, которая идеально подходила по цвету к поясу атласного светло-голубого платья. Этот наряд Женя выбрала под влиянием чувств, навеянных ночным сном. Одевшись, она спустилась в столовую.
Кухарка Нюра уже суетилась вокруг стола, накрывая его к завтраку. Столовая была самой большой, самой светлой и уютной комнатой в доме. Вся семья очень любила проводить здесь вместе долгие вечера после ужина. В столовой возле окна стояло большое белое пианино. Сергей Петрович, сидя возле него в своём любимом кресле, всегда с огромным желанием слушал, как играли его дочери. Стены в столовой были украшены лепниной и многочисленными картинами – пейзажами и портретами членов семьи. В центре комнаты стоял большой дубовый стол, который всегда был покрыт белоснежной накрахмаленной скатертью. На столе стояла изящная посуда из тончайшего фарфора, а вокруг него – тяжёлые резные стулья. В столовой всегда было много цветов. Каждое утро Нюра срезала их в саду и приносила в дом, и вся комната наполнялась ароматом. Сегодня на удивление самой себе Женя ощутила его острее, чем раньше. Тело трепетало, и это было новое для девушки ощущение. Её воображение всё ещё занимала завораживающая обстановка и силуэт человека из сна. Жене уже очень сильно хотелось рассказать обо всём этом своей подружке Полине. Для прогулок было ещё рано, а терпеть и держать чувства в себе Женя не могла, поэтому очень обрадовалась, что можно посекретничать с бабой Нюрой, пока все спят.
Баба Нюра уже много лет прислуживала в этом доме. Ей уже было шестьдесят лет, и недавно она потеряла мужа. Своих детей ей бог не дал, и дети Троицких выросли у неё на руках. Нюра была очень заботливой и доброй ко всем, но особенно к Жене: приносила сладости тайком от всех, заваривала любимый чай с травами, которые они вместе собирали в лесу. Нюра относилась к Жене как к дочери: заступалась за неё и даже прятала её маленькую в своей комнате от разозлившегося отца. Женя часто называла бабу Нюру ласково няней.
Женя была самой старшей из детей, в этом году ей исполнилось 18 лет. Она была очень доброй и послушной девочкой. С самого раннего детства увлекалась живописью и много читала. Средней дочери, Анне, было 14 лет. Они с Женей были похожи в своей любви к чтению. Младший сын, двенадцатилетний Дима, активный, любопытный, непоседа, особый интерес проявлял к лошадям.
Увидев Женю, Нюра удивилась, что та уже встала, и, повернувшись в её сторону, спросила: “Это, наверное, петухи разбудили тебя в такую рань своим криком? Все в доме ещё спят. Ну, раз ты уже проснулась, садись, я заварю тебе чай”. Улыбнувшись ей в ответ, Женя села за стол и решила, что вот сейчас всё расскажет. Внутри её всё сжалось от нахлынувших воспоминаний о происходящем в том сне. Она пододвинула к себе уже поданную няней Нюрой кружку с ароматным чаем, сделала глоток и, выдохнув, начала разговор:
