* * *
– АЛЕВТИНА —
Проснулась внезапно, от шуршащего звука ключа в замке.
Часы показывали два ночи.
Демид очень редко возвращался в это время. И никогда не возвращался так тихо.
Я села на кровати и скинула с себя одеяло. Протёрла лицо, будто умылась, чтобы прийти в себя ото сна.
Накинула халат и пошла на шум.
Демид вошёл на кухню, не включая свет. Словно вор.
Я последовала за ним.
– Демид? – позвала мужа, голос дрогнул. – Что случилось?
Включила настенный свет. Мягкое освещение позволило рассмотреть супруга.
Он стоял у окна, спина напряжённая, кулаки сжаты так, что побелели костяшки пальцев. На нём был его любимый серый кашемировый пиджак – только весь измятый и заляпанный чем-то тёмным.
Он не обернулся.
– Аля… Я сбил человека.
Мир, словно замер. Все звуки, даже воздух – всё исчезло. Осталась только эта фраза, со странным гулом оседающая в груди.
– Что?.. – я едва услышала собственный голос.
Он медленно повернулся.
Лицо бледное, губы сжаты в тонкую линию. Взгляд… тот самый, который я видела у него после каждой большой победы – только вместо гордости – паника.
Демид Вронский не из тех, кто паникует.
– Он… он мёртв, – выдохнул Демид и провёл рукой по волосам. – Чёрт. Это конец.
– Погоди… Как… Где ты его сбил? Ты вызвал полицию и скорую?
Он скривился, опустил глаза. Ответа не требовалось. Я уже знала. Он скрылся с места ДТП. Точнее, с места преступления.
– Скажи, что ты не был выпивший… – прошептала я.
Он длинно и тяжело вздохнул.
Я тяжело села на стул. Обняла спинку и прикрыла глаза.
Виски. Его слабость. Его проклятье.
– Аля, послушай, – он подошёл ближе, схватил меня за руки. Пальцы холодные, как лёд. – Я не могу сесть. Ты понимаешь? Я – депутат. Это уничтожит всё. Меня. Нас. Семью. Это будет конец моей карьере.
Семью. Он вспомнил про семью только сейчас?
Я почувствовала, как по телу ползёт ледяной страх, но ещё сильнее билось сердце – сердце, которое до сих пор, несмотря, ни на что, любило его.
– Что ты хочешь от меня? – слова вырвались сами. Глупые, верные, влюблённые.
– Алечка, возьми всё на себя. Скажи, что ты была за рулём. У тебя чистая репутация, наши дети выросли, – он говорил быстро, горячо, как будто предлагал мне заключить сделку всей жизни. – Ты никогда не нарушала закон, никто не будет искать подвох. Мы справимся. Я всё улажу. И никто не пострадает…
Я смотрела на него. На мужчину, с которым прожила двадцать лет. Мужчину, который обещал защищать меня, но каждый раз загонял в тупик собственных амбиций.
– Никто не пострадает, кроме меня… – произнесла упавшим голосом.
– Я добьюсь, чтобы тебе дали условный срок. Но если не получится, ты просидишь недолго и будешь в комфорте. Обещаю тебе.
– Дем… Чёрт… Ты просишь меня сесть в тюрьму, – мой голос осип.
– Нет, Алечка, – он обхватил моё лицо ладонями, – я прошу тебя спасти нас. Спасти меня. Обещаю, любимая, я всё решу. Деньги, связи – у меня есть всё. Просто нужно будет переждать.
Я закрыла глаза.
Выдохнула.
Я всегда спасала его. После запоев. После скандалов. После его измен, о которых я знала, но делала вид, что не знаю. Потому что любила. Потому что верила – когда-нибудь он оценит это.
И сейчас я снова стояла на краю. Только теперь – край был гораздо глубже. И страшнее.
– Хорошо, – сказала я. Сказала то, что он ждал. – Я скажу, что это была я.
Его губы дрогнули. Облегчение промелькнуло в глазах. Он поцеловал меня в лоб.
Я не знала, что подписала себе приговор.
Я думала, что спасаю его.
А спасала… только его карьеру. Его свободу.
А себя я предала.
Судьба больно начинает бить, когда ты раз за разом предаёшь саму себя.
* * *
Дождливая ночь поглотила нас, когда мы ехали в участок.
Ехали мы в такси.
Демид, как всегда, сосредоточен, а я сжата, будто оказалась в клетке, не в силах шевельнуться, или слово сказать.
