Аравия, которую ещё называли «выжженной землёй», представляла из себя жаркие пустыни, бескрайние песчаные долины и холмы. Аравия – безводный край, край, где ничего не произрастало, кроме пустынной колючки, которую там называли «растительностью». Жилища арабов, если это можно было называть жилищами, больше походили на склепы, в которых существа под названием «люди», копошась, проводили свою скудную жизнь, питаясь финиками и затхлой водой.
Войны и междоусобицы были привычным явлением в общественной жизни того времени. Мекка представляла собой храм идолов. Ее жители были торговцами и ростовщиками, скупавшими человеческие души за дирхемы и динары.
Племенной образ жизни и скотоводство, сопряжённые с жестоким гнётом обездоленных, были неотъемлемой частью общественного строя Аравии. Духовный кризис, возникший в Аравии, был только частью того мирового духовного кризиса, одним из свидетельств которого было усиление гнёта, разрушившего спокойствие и социальный порядок в обществе.
Группа богачей и ростовщиков, занимавшаяся в Мекке торговлей, приобретала незаконными путями огромные состояния, эксплуатируя низшие слои общества. Ростовщичество и жёсткая эксплуатация способствовали лишь увеличению противоречий и усиливали духовное обнищание населения.
Арабские племена по причине своего невежества поклонялись явлениям природы или идолам. Кааба же была превращена в языческий храм[1].
Неблагопристойные обычаи и сам уклад жизни уничтожали величие целой нации. Развращённость арабов до Исламского периода привела к ситуации, о которой в истории говорится: «Её плодами были нравственное разложение и преступность, пищей – мертвечина, лозунгом – страх, логикой – меч…»
Согласно своим обычаям, арабы признавали более достойными и предпочтительными в общении лишь тех, кто происходил из арабов, в ком текла арабская кровь. Иначе говоря, в эпоху первоначального невежества (джахилийа)[2] хорошо известный XX веку национализм был культом доисламской Аравии. Каждое племя гордилось тем, что обладает теми или иными качествами, считая это для себя отличительным критерием.
Набеги, грабежи, варварство, гнёт, агрессия, вероломство характеризовали приоритеты арабов того времени. Убийство расценивалось ими как проявление истинной доблести и мужества!..
Дочь в семье означала позор, и нередко унизительная крайняя бедность вынуждала араба отказаться от ребёнка, убивая или же закапывая живьём в могилу невинное дитя. Когда же арабу-язычнику возвещали о рождении дочери, от негодования лицо его становилось чёрным. Отец уединялся и всё размышлял, как поступить с младенцем: принять на себя позор, оставив его, или же зарыть живьём в землю и «тем самым не запятнать своё достоинство, ибо порой наличие даже одной девочки в семье считалось предосудительным»[3].
Таким образом, исходя из вышесказанного, следует, что арабский народ проживал в глубокой трясине разврата и духовного упадка. Арабы превратились в свирепых людей и разбойников. Они, как и многие другие народы мира, следовали суевериям, выдуманным легендам, служившим основой их «религии».
Совершенно очевидно, что основательное преобразование подобного общества было необходимо. Но этим движением возрождения должен был руководить божественный человек, направляемый самим Всевышним, поскольку только в таком случае можно было избежать совершения ошибок и просчётов. На пути к достижению благоустройства общества такой человек не будет руководствоваться корыстолюбием. Уничтожая своих личных противников, он не будет преследовать свои интересы, делая это под видом «фильтрации» непокорных ему элементов. Напротив, такой человек будет пытаться изменить этих людей в лучшую сторону. Он будет идти по пути Аллаха и работать во благо народа. Ибо ясно одно: вождь, лишённый моральных и нравственных качеств, не в состоянии исправить общество и привести его к спасению. Это дано сделать исключительно божественным предводителям. Именно с помощью вдохновения свыше они способны глубоко и всесторонне преобразовать индивидуальные и социальные аспекты жизни человека.
