Глава 1. Смерть в стиле «шеф-повар на минималках»
Каждый раз, когда я хоронил кого-то, мне хотелось спросить: «Ну как, вкусно?» Особенно этих – бомжей, алкоголиков, самоубийц. Они ведь всегда уходили с таким лицом, будто смерть – это последняя порция бесплатной похлебки в столовой для нищих. Грязная, холодная, но хавать надо – других вариантов нет.
Сегодняшний клиент лежал в картонной коробке вместо гроба. В морге Святой Марии экономили даже на мертвецах.
– Ты вообще кто? – спросил я у трупа, засовывая ему в рот сигарету. – Или что? Пьянь проклятая. Хотя… – осмотрел синие пальцы, – вены-то чистые. Значит, не наркоман. Повезло, бляха. Хотя тебе уже похуй.
Кашель сдавил горло. Выплюнул мокроту прямо на пол. Медсестра за дверью аж взвизгнула.
– Ты это… не заразу тут разноси! – крикнула сквозь стекло.
– Не бойся, – хрипло усмехнулся я. – Рак не воздушно-капельный. Только через поцелуи. Хочешь попробовать?
Дверь захлопнулась. Ну и хуй с ней. Развернул тело бомжа, чтобы вколоть формалин. И тут труп открыл глаза.
– Блять! – я отпрыгнул к стене. – Ты живой?
– Не-а, – прохрипел бомж. – Просто на том свете скучно. Верни мою сигарету, гнида, – вытаращился мертвяк и потянулся к пачке «Лакистрайка» в моем кармане.
– Ты… как?
– Через жопу, – бомж чиркнул спичкой о свой лоб. – Ты ж Жнец. Должен знать: иногда мертвые встают. Особенно если их хоронит мудак, который забывает про ритуалы.
Закурил. Дым полез из дыр в шее.
– Какой ритуал? Ты ж бомж! Тебя должны были сжечь в крематории, как пса бродячего!
– Ага, – кивнул он. – Но ты же не кремировал. Ты вколол мне формалин и хотел закопать в коробке из-под холодильника. Так что теперь я твой.
В глазах потемнело. Вот блядь… Такой поворот даже мне, с моим-то стажем, казался перебором.
– Значит, я теперь… что, твой хозяин?
– Нет, – бомж плюнул себе на грудь. Слюна зашипела. – Ты мой долг. Будешь меня кормить, поить, искать работу.
– Иди нахуй!
– Не могу. Ты же привязал меня к этому телу. – Он встал, кости хрустели, как сухари. – Кстати, зови меня Геннадий.
Кажется, я только что обзавелся живым трупом в роли иждивенца. Смерть, сука, точно надо мной ржет.
Лия лежала в палате 303. Мониторы пищали, как голодные поросята. Муж – тощий, в очках, с лицом клерка-неудачника – тыкал пальцем в мою грудь:
– Вы должны ей помочь! Она же…
– Умирает? – перебил я. – Ну так поздравляю. У нас всех одна дорога. Вопрос в том, кто успеет первым сожрать торт на финише.
Лия повернула голову. Глаза – два уголька в пепле.
– Жнец… – прошептала она. – Ты всё ещё кашляешь.
– А ты всё ещё дышишь. Несовершенство мира.
Она засмеялась. Звук – как скрип ржавых качелей.
– Бессмертный с туберкулезом. Боги постарались.
– Не богам чета, – плюхнулся на стул. – Чё надо-то?
Лия подняла руку. На запястье – шрам в виде восьмерки. Мой шрам.
– Помнишь, как ты продал душу за вечную жизнь?
– Я её не продал. Я её проебал в покер.
– Демиурги хотят её обратно. Ты же нарушил договор: вместо того, чтобы собирать души, ты…
Геннадий выбрал этот момент, чтобы ввалиться в палату с подносом еды.
– Жрать принес! – рявкнул он, тыча вилкой в желе. – Кто тут следующий труп?
Муж Лии обмяк на полу. Похоже, сознание его покинуло раньше жены.
– Это что? – Лия смотрела на Геннадия, как на ошибку природы.
– Мой новый питомец. Воскресший бомж.
– Ты… оживляешь мертвых теперь?
– Нет, – вздохнул я. – Просто я хуёвый гробовщик.
– Ты часть эксперимента, – Лия схватила мою руку. Её пальцы жгли, как угли. – Демиурги создали тебя, чтобы чистить мир. Но ты сбежал. И теперь твоя болезнь… это не наказание. Это система безопасности.
