В камине тихо потрескивало пламя, цепляясь за сухие поленья и
разгоняя своим уютным теплом метель, томно подвывающую за окном,
что грозилась через несколько часов превратиться в свирепую бурю. В
широком кресле, обитом коричневым бархатом, сидел молодой мужчина,
и увлеченно делал записи в дневнике, сверяясь с несколькими
книгами, лежащими перед ним. Тусклого вечернего света, едва
пробивающегося сквозь витражное окно, уже было недостаточно для
чтения, и он зажег стоящую на столе газовую лампу с бордовым
абажуром, украшенным витиеватой вышивкой и бахромой. Мужчина
поплотнее завернулся в теплый коричневый домашний халат с широкими
полами, накинул на плечи клетчатый плед и выбрал очередную книгу
для помощи себе в работе.
В углу, в тени, показалось большое существо черного цвета.
Медленно приблизившись к свету, льющемуся из камина, оно вытянуло к
нему длинные паучьи лапы, и так и замерло, уставившись восемью
блестящими глазами-бусинками в мужчину, словно гипнотизируя его
затылок и размышляя над тем, в какой момент было бы лучше на него
спрыгнуть с потолка и затащить в свою сеть в ледяные глубины
огромного замка, возвышающегося на холме над заснеженными
серебристыми полями.
Казалось, для этих двоих, находящихся в просторном кабинете,
остановилось время, объятое снегом улицы, все сильнее сыплющимся с
неба и окутывающим замок со всеми его обитателями. Внезапно паук
встрепенулся и начал разворачивать длинные тонкие лапы под потолок,
на котором едва заметно поблескивал слой паутины. Коснувшись
нескольких нитей, словно проверяя, не попался ли кто, наконец, в
искусно расставленную ловушку, паук не спеша спустился по стене из
своего угла ближе к мужчине.
– Хозяин… – противным скрипучим голосом позвало существо. Его
речь была крайне неразборчивой, и лишь тот, кто взрастил и воспитал
его, был в состоянии разобрать слова этого огромного
полутораметрового паука. Но мужчина, казалось, не услышал его. Он
перевернул страницу книги и увлеченно открыл еще одну, погружаясь
все глубже в чтение.
– Кто-то едет, – произнес паук, подбираясь к мужчине ближе. Тот
не отреагировал, продолжая делать записи в своем дневнике. –
Элжерон, я говорю, кто-то едет! – настойчиво повторило существо и
коснулось длинной черной ногой плеча своего владельца. Мужчина
вздрогнул и вскинулся, словно приходя в себя.
– Проклятье, Франческа, я просил тебя не подкрадываться ко мне,
когда я работаю! – Он протянул руку и рассеянно почесал паучиху под
лапами, чем заставил ее довольно заурчать. – О чем ты говорила?
Что-то случилось?
– Кто-то едет, – повторила Франческа, вытягивая вперед две ноги,
давая Элжерону возможность удобнее ее чесать.
– Как странно… – пробормотал тот, прислушиваясь к погоде на
улице. – Начинается сильная метель. Кому я мог понадобиться сейчас
из деревень?
– Это не деревенские. Кто-то чужой. По моей паутине протоптались
четыре лошади и проехался груженый экипаж. Они только что пересекли
главные южные ворота замка, и минут через пять-десять будут
здесь.
– Посетители? – изумился Элжерон, поднимаясь с кресла. – Я не
получал никаких писем.
Мужчина сосредоточенно поспешил прочь из своего кабинета в
коридор и направился в гардеробную, расположенную на этом же этаже.
Бросив взгляд на один из отполированных доспехов, украшающих
проход, словно неусыпный вечный страж, он вновь обратился к
паучихе: – А ты в последнее время не зажевывала никакие бумаги?
– Нет, хозяин, конечно, нет! – возмутилась Франческа с потолка.
Она перемещалась совершенно неслышно, но Элжерон всегда знал, где
она находилась, и мог призвать ее к себе из любой точки замка.
– Точно? – он вскинул голову и рассерженно нахмурился. – Подумай
хорошенько, Франческа! Не припоминаешь вкус чернил за последние
пару-тройку дней?
