Лия
Сначала в темноте за спиной раздался треск мотоцикла, затем топот копыт.
Ни она, ни ребенок, которого она крепко прижимала к груди на бегу, не издавали ни единого звука – только постукивали, касаясь земли, ее полусапожки. Но чтобы знать, где она находится, преследователям не нужно было ее слышать. Никуда, кроме как к стене Кайнестона, окружавшей поместье по периметру, бежать она не могла. И единственной надеждой на спасение был ребенок на руках – ее дочь Либби.
Луна то скрывалась, то вновь появлялась из-за мчавшихся по небу облаков, но стена вдали светилась непрерывной тусклой полоской. Полоска света под дверью спальни успокаивает проснувшихся от ночного кошмара детей.
Во что же превратилась ее жизнь в Кайнестоне? В ночной кошмар! А когда-то казалось, что именно здесь воплотятся в жизнь все мечты.
Треск мотоцикла приближался, и топот копыт слышался все отчетливее. Преследовать ее могли только Гавар и Дженнер. Они двигались слева и прямо на нее. Но Лия добежала до стены первой.
Тяжело дыша, привалилась к ней на мгновение – перевести дух. Рука упала на каменную кладку, возведенную много веков назад. Пальцы ощутили прохладу древнего камня, его влажность и мягкую ворсистость покрывавшего стену мха; это раздражающе контрастировало с иллюзией, что стена, излучавшая неестественное свечение, должна быть теплой. Именно этой силой Дара, проявлявшей себя свечением, Лия и собиралась воспользоваться. Здесь все – и само место, и люди – находилось за пределами обычного.
Но пора действовать.
– Пожалуйста, моя дорогая. Пожалуйста, – прошептала Лия, склонившись к ребенку.
Отодвинув край одеяльца, которое связала собственными руками, поцеловала шелковистую головку девочки.
Либби тревожно завозилась, когда Лия вытащила из одеяльца ее ручку. Тяжело дыша от долгого бега и едва справляясь с переполнявшим ее ужасом, приложила ладошку ребенка к стене.
Там, где маленькие пальчики коснулись древнего камня, тусклое свечение начало растекаться, проникая вглубь швов старой кладки. Слабое, но явственно видимое, оно вдруг вспыхнуло, рванулось и побежало вверх, сделавшись насыщенным и ярким. Нарисовало прямую линию, выгнулось дугой. Появились ворота.
В темноте очень близко и зло рыкнул мотоцикл. Рык захлебнулся. Стих.
Затем еще ближе послышался хлопок в ладоши. Лия в ужасе сжалась, словно от удара.
Кто-то ждал ее у стены. И когда высокая стройная фигура вошла в освещенное пространство, Лия увидела, конечно же, его, Сильюна, – младшего из трех братьев Джардинов. Младший не означает слабейший. Это именно он открывает ворота Кайнестона для всех, кто приезжает сюда на безвозмездную отработку, и это его Дар удерживает их на территории фамильного поместья. Как только она могла вообразить, что он позволит им сбежать?
Сильюн перестал хлопать. Узкая рука с обкусанными ногтями махнула в сторону возвышавшейся сводом металлической конструкции.
– Будь моей гостьей, – произнес Сильюн, будто приглашая мать с ребенком на чашку чая. – Я не хочу тебя останавливать. Я с восхищением наблюдаю, на что способна маленькая Либби. Знаешь, у меня есть… свое мнение на этот счет.
Сердце Лии колотилось. Из всех братьев наименьшего доверия заслуживал именно Сильюн. И все же она вынуждена была воспользоваться подвернувшимся случаем, пусть даже это тот самый случай, когда кот на мгновение выпускает мышонка из когтистых лап.
Она изучала лицо Сильюна, словно лунный свет и свечение Дара могли открыть его истинные намерения. И когда встретилась с Сильюном взглядом, пожалуй, впервые за все время ей показалось, будто она что-то рассмотрела в его глазах. Любопытство? Ему хотелось увидеть, сможет ли Либби открыть ворота. Если откроет, возможно, он позволит беглецам через эти ворота выйти. Исключительно ради того, чтобы увидеть столь невероятное событие, ну и, возможно, чтобы досадить старшему брату.
