Пролог.
«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Моя последняя исповедь была в это же время, вчера. С тех пор их грехи таковы…»
Тайный обряд исповеди дочери Босса для членов Золотого мира
Звук щелчка скрывается сотнями ударов воды по тонкому стеклу. Ещё одна сотня перекрывает противный скрип входной двери. Уголки губ слегка поднимаются, когда я не слышу ни одного шороха.
Никого, кто мог бы помешать.
Делая осторожный, но уверенный шаг через порог, я останавливаюсь, когда где-то внизу раздаётся удар железной двери о раму. Бросив презрительный взгляд на перелёт лестницы, я заставляю себя обернуться и вернуть внимание к своей цели. Улыбка пропадает также быстро, как и появилась.
Закрываю дверь, заранее опустив ручку, но не до конца. Иногда видимость воспринимается людьми, как действительность. Маленькая щель пропускает лёгкий прохладный ветерок с ароматом пыли и сырой земли. Блаженная мелодия дождя немного успокаивает меня и напоминает о причине моего нахождения здесь.
Неприятный и чуть сладковатый запах аккуратно подкрадывается и прилипает ко мне. Внутренности скручивает, но мышцы рук расслабляются, отпуская металл дверной ручки. Мысли в голове временно исчезают, позволяя воспоминаниям настигнуть меня. Тряхнув головой, я сжимаю пальцы в кулак, игнорируя призрачное ощущение железа на коже. Пытаясь игнорировать протест моего организма, я вынуждаю глаза изучать комнаты, а мозг анализировать увиденное. В большинстве случаев мне хватает около двух минут, чтобы освоиться, но в этот раз все сложнее из-за раздражителя в виде приближающихся шагов. Я планировала прийти в солнечный и достаточно тёплый день, чтобы не допустить ошибок, но сроки сильно сократились, причём по моей же вине. И от этого мне становится ещё более тревожно.
С капюшона капает дождевая вода прямо на разбросанные в узком коридоре вещи, а покрытая свежей и липкой почвой подошва новых ботинок оставляет недопустимые для меня следы.
Брови хмурятся, зубы прикусывают нижнюю губу из-за расцветающего внутри разочарования и злости. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы привыкнуть к новой обуви, позволить себе непредвиденную трату, теперь же придётся избавиться от них.
Я отрываюсь от внутренних ощущений, заставляя себя исследовать пространство. По левую сторону коридора две закрытые двери, из одной из них льётся неоново-голубой цвет и слышен слабый шёпот и клацанье компьютерных кнопок. По правую сторону – большая кухня с маленьким квадратным столом, захламлённым грязной посудой. Из завалин выбираются крошечные, но слишком быстрые муравьи. Найденные крошки они спешат унести в свой дом, спрятанный в плинтусе. Старая, затёртая на углах клеёнка чуть съехала вниз. В некоторых местах видны засохшие пятна темной жидкости.
Два стула, причём один немного косит из-за недостающей пластиковой заглушки. Раковина чуть завалена набок. Покрытый ржавчиной и грязью кран пропускает несколько капель воды через щель. Шкафчики цвета серого графита открыты, но еда отсутствует. Обёртки от конфет, чипсов и других не самых полезных продуктов.
С маленького белого холодильника тычет вода. Скорее всего, сломан и есть вероятность, что недавно, так как дешёвый ламинат ещё не вздулся. Плесень, поселившаяся в углах, соседствует с паутиной, что покрылась пылью. Аккуратно открыв холодильник, я не нахожу ни еды, ни источника неприятного запаха, как и полок для хранения продуктов. На дне уже растаявший лёд, смешанный с темной кровью.
Закрыв дверцу, я поворачиваюсь к небольшому напольному шкафу, такого же цвета, что и сверху. Он пуст, но древесина покрыта каплями масла. Сверху стоит газовая плитка, где заметны следы сгоревшей еды. Кожаные перчатки касаются липкого переключателя мощности. Волоски на руках встают дыбом, стоит индикатору загореться ярко-красным цветом. Отступая назад, я возвращаюсь в коридор, прикрывая глаза от мучительных женских криков в голове.
