Октябрь 2005 года, Россия, г. Краснодар.
Темное полотно небесного свода постепенно светлело, озаряясь первыми лучами рассвета. Тьма рассеивалась медленно, размеренно, словно не желая уступать место свету, и мир погружался в ее вязкие объятия.
Мрачный черный оттенок неба сменился на бесцветный мрак, окутанный тяжелыми серыми облаками. С приходом нового дня в воздухе повисло необъяснимое напряжение, тяготившее душу и порождавшее чувство тревоги.
В одном из жилых домов происходили странные события. Погруженная в полумрак спальня была наполнена еще более гнетущей атмосферой, чем окружающий мир. На старой скрипучей кровати лежал молодой мужчина, чье бледное лицо выражало невыносимые муки и страдания. Его кожа приобрела болезненно-зеленый оттенок, а некогда живые глаза отражали пустоту и истощение. Широкий лоб мужчины был покрыт испариной, вызванной нехваткой кислорода в легких. Грудь мужчины вздымалась слишком активно, словно в попытках вдохнуть хоть немного живительного воздуха, но истощенный тяжелым заболеванием организм был на грани того, чтобы оставить попытки спасти несчастного от неминуемой и скорой гибели.
Рядом с мужчиной сидел мальчишка лет пятнадцати. Его большие глаза имели насыщенный темный оттенок древесной смолы, отражая янтарный отблеск света в глубине зрачков. Взгляд подростка говорил о его ранней зрелости и о непосильных тяготах жизни, которые свалились на хрупкие плечи еще недавнего ребенка. Некогда смуглая кожа мальчишки приобрела тот же неестественно бледный оттенок, что и у мужчины на кровати.
Подросток с болью в глазах наблюдал за страданиями мужчины. Каждый раз, когда на лице больного отражался очередной болезненный приступ, парень вздрагивал и хотел прийти на помощь.
– Леша, я уже вызвал скорую помощь, – его голос дрожал и срывался. – Врачи приедут с минуты на минуту и окажут тебе всю необходимую помощь. Ты обязательно поправишься, и мы сходим вместе на футбольный матч.
– Мишка, я в порядке, – мужчина отвечал с тяжелым хрипом в голосе, который выдавал его слабость и изнеможение. – За два года борьбы я привык к подобным приступам.
– К такому невозможно привыкнуть, – взгляд парня был сосредоточен на бледном лице мужчины. – И как назло, отец отправился на смену именно в тот период, когда у тебя случилось обострение. А мать и вовсе сбежала сразу после того, как у тебя обнаружили эту заразу. Твоя болезнь – вина родителей! Они довели тебя своим наплевательским отношением и безразличием. Я никогда не прощу их за каждый день твоих страданий.
– Видимо, у матери на это были весомые причины, – в голосе мужчины не было ни тени осуждения или презрения. Он говорил мягко и смиренно, словно лишние эмоции могли забрать те остатки жизненных сил, которые еще бились в его охваченной огнем груди. – Не суди родителей слишком строго. Мы все не без греха и расплачиваемся за грехи наших прошлых жизней в нынешней.
– Не начинай свои россказни про прошлые жизни, – недовольно ворчал мальчишка. – Тебе надо думать о нынешней жизни и о том, как сохранить ее вопреки всем прогнозам недоумков-врачей. А ты вновь предаешься бессмысленным рассуждениям о прошлом.
– Миша, не тебе судить дипломированных специалистов и учить работе именитых врачей, – в мутном взгляде, наполненном истощением и болью, появился строгий и суровый взгляд старшего брата. – Тебе пятнадцать лет, а ведешь себя так, словно ты сам являешься именитым хирургом.
– За эти два года я узнал о нейрохирургии намного больше, чем эти недоспециалисты, – в карих глазах парня отражалась сильная ненависть и злость. – Будь я чуть старше, я бы лично взялся за твое лечение.
– Кто знает, – сухие и бледные губы мужчины вытянулись в слабой улыбке. – Может, тебе удастся получить медицинское образование и стать более грамотным специалистом, чем нынешнее поколение врачевателей. Надеюсь, я смогу дожить до этого момента и увижу твое взросление собственными глазами.
