Позвольте представиться, я – урождённая графиня Синтия
Марвеллон, а теперь ещё и принцесса Деснейская. Вы знаете меня как Золушку. Но
моя реальная история совсем не такая, какой она рассказывается в сказках. Сказка – это особый жанр, который строится на
контрастах. Сказочнику барону Мухлевайнзину, которому мы все обязаны сказкам о
принцах и принцессах, главное рассказать интересную историю, которая вызовет
правильные эмоции у читателя, а его сделает знаменитым.
Но послушайте мою настоящую историю.
***
- Синди! Синди! Что я узнала! –
матушка на радостях даже подпрыгивала и хлопала в ладоши, как девчонка. – Принц
наконец-то решил посетить свой Нострадам. Очень вовремя! Хотя мог бы и в
прошлом году, – всё-таки не удержалась она от ворчания. – Это твой шанс!
- Ваш шанс, матушка, – не
удержалась я от сарказма и поправила Натэлу.
Она с укором на меня посмотрела и
сказала:
- Беги, переодевайся. Сходишь в
Лендер, может, вызнаешь больше подробностей, чем я.
Она замахала на меня руками,
поторапливая. Противиться я не стала, знала, что бесполезно.
Когда я вышла, матушка уже
подготовилась и стояла с ведром золы у крыльца.
- Вставай! – нетерпеливо велела
она, указывая напротив.
Я покорно встала, прикрыла глаза.
- Только не увлекайся, –
попросила я. – В прошлый раз еле отстирала платье.
- Так и не надо было, лишнюю
работу делаешь, – проворчала она.
Набрала в совок золы и начала
сдувать её в мою сторону.
- Так, сюда побольше… Немного
здесь… Немного тут… О, вот сюда добавить… Красота! Теперь немного сверху на
волосы.
Я зажмурилась. Самый нелюбимый мой
момент.
- Теперь немного нанесём на
щёчки, – приговаривала Натэла в процессе того, как измазывала меня сажей, – на
твой хорошенький носик и белый лобик. Вот! Губы не забудь покусать, чтоб следы
остались. И вообще, мне кажется, что на платье пора добавить дырок. Ты вроде
как носишь его уже несколько лет, а на нём всего две заплатки! – возмутилась
она.
Я открыла глаза и выдохнула,
экзекуция закончилась. Опустила взгляд, рассматривая платье. Да, наверное,
мачеха права, ткань выглядела добротно и краски ещё слишком насыщенные для
платья, которое носят ежедневно в течение нескольких лет.
- Надо почаще стирать его, чтоб
выцвело, – покаялась я.
- Ладно, надеюсь всё же, что все
будут смотреть на твою хорошенькую мордашку, и не заметят огрехи с платьем, –
смилостивилась мачеха. – Ну всё, Синди, иди с богом. Поспеши сегодня, ладно?
Мне не терпится узнать подробности. С тобой люди будут поразговорчивее чем со
мной.
- Ты хочешь узнать что-то
конкретное? – уточнила я.
- Самое главное – когда он
приедет, сколько проведёт времени, какой дорогой поедет… нам надо всё
продумать! Ждать другого шанса слишком долго. Надо действовать сейчас.
Матушка была преисполнена
решимости. Она протянула мне корзинку:
- Пирожки с курицей дядюшке
Римусу, с яблоками тётушке Велле, шерстяные носки бабушке Турде и дедушке
Мирко, книжка бабуле Цыле, клубки шерсти Полли, конфеты – детям. Кажется,
ничего не забыла.
Натэла сморщила лобик, вспоминая.
Я задумалась.
- Дедушка Робин в прошлый раз
жаловался на плохой сон из-за болей в спине, – вспомнила я.
- Точно! Умничка! А у Розетты
родилась девочка!
- Правда? Уже? – воскликнула я.
- Да, погоди, сейчас!
Натэла тут же вихрем понеслась
домой, в замок, и уже через десять минут, запыхаясь, вылетела, чуть не
скатившись кубарем с крыльца.
- Осторожней! – осуждающе
крикнула я.
Мачеха, пока её никто не видит из
посторонних, всегда носилась как угорелая. И как странно было видеть, как
преображалась она из сущей девчонки в степенную даму, когда в поле зрения
появлялись третьи лица.
- Вот! – протянула она мне
склянку с лечебной мазью и красивый детский комплект для крещения. – Скажешь,
что свой сохранила и даришь.
