Крупные капли меланхолично стекали по стеклянной стене, лениво собираясь в дождевые дорожки.
Чертов ливень наконец-то кончился.
Влажные волосы все еще противно липли к шее, и меня то и дело передергивало от пробегающей по телу дрожи. Картонный стаканчик с синим логотипом заправочной станции вроде отдавал тепло замерзшим пальцам, но этого все равно не хватало для того, чтобы отогреться полностью.
Не стоило отправляться сегодня в путь.
Мысли прервал сипловатый возмущенный голос за спиной:
– Ну, вы, или выходите, или другим не мешайте!
Заторможено развернувшись, я бросила мрачный, слегка отсутствующий взгляд на недовольного мужика средних лет.
Потрепанная жизнью джинсовая жилетка поверх растянутого свитера советского образца, кепка слегка съехала на левый бок, а хмурый взгляд из под кустистых бровей недвусмысленно указывает на стеклянные двери, проход к которым я и загородила.
Молча, шагнула в сторону, пропуская его к выходу, и поднесла стаканчик к лицу, с наслаждением вдыхая горячий пар с ароматом чабреца.
Любитель раритетной одежды осенил себя странным движением руки и, поджав губы, удалился.
“Странный… Собственно, как и всё, связанное, с этими краями”– невольно подумалось мне.
В этот раз даже любимый чай не смог справиться с внезапным наплывом мрачной меланхолии, граничащей с ожиданием чего-то неизбежного и крайне скверного…
Украдкой поглядывая на мужика, я слегка подула на чай и сделала первый глоток, обжигая губы и кончик языка.
Что-то тихо ворча себе под нос, он направлялся к старенькой ниве, шлепая ботинками по блестящему от воды асфальту.
Потом мой взгляд перескочил на припаркованную неподалеку восьмидесятку, и я едва не подавилась, глядя на то, как Бэт с умильным выражением морды сидит на водительском сидении, поставив лапы на руль.
– Вот… Ззззараза.
С трудом сдержав поток крепких ругательств, я кое-как накрыла стакан белой пластиковой крышечкой и выскочила на улицу, довольно успешно лавируя между крупными лужами по пути к машине.
Оставив чай на капоте старенького крузера, рывком открыла переднюю дверь и, ухватив засранца за ошейник, выволокла его на улицу. Лапы ротвейлера тут же разъехались в стороны, и он плюхнулся на пятую точку, оскорбленно тявкнув что-то в мою сторону.
Присев на корточки рядом, я заглянула в наглую морду Бэта, и прошипела:
– А ты не охренел?! Сколько можно повторять, Бэт! Нельзя лезть на передние сидения!
Однако пес в который раз сделал вид, будто вообще не понимает по какому поводу негодует его хозяйка.
Я устало вздохнула и обреченно покачала головой, заметив, что Бэт снова косит влажным взглядом на водительское сидение.
– Если кто-то из коллег увидит твои выходки, то нас не воспримут всерьез, ты понимаешь? – строго произнесла я, запуская пса в салон через заднюю пассажирскую дверь.
Бэт не понимал. Или скорее делал вид, что не понимает.
Дав команду сидеть, быстро поправила плюшевую лежанку, занявшую весь задний ряд и, не сдержавшись, потрепала пса по черной лобастой голове.
– Вот зря я не взяла того спаниеля вместо тебя, – недовольно проворчала я, аккуратно закрывая дверь, дабы не прижать некоторым хвост.
Вернувшись к капоту, чтобы забрать оставленный чай, разочарованно застонала – стакан перевернулся, и половина напитка вылилась сквозь не плотно прижатую крышку.
– Ну, вот… – пришлось расстроено смахнуть с капота сладкую лужицу ладонью.
Забравшись в салон заведенной машины, я разместила остатки чая в подстаканнике у дефлектора, в надежде, что так он хотя бы ненадолго сохранит свою температуру. Протерла липкие руки влажными салфетками, и нехотя пристегнулась, с досадой оттягивая ремень от натертой за долгую дорогу шеи.
Выехав из Мурманска еще до полудня, я всерьез рассчитывала, что попаду в Скальный с первыми сумерками. Однако скользкая дорога и непрекращающийся ливень решили иначе.
