Удивительное свойство у донской степи, не принимает она посторонние предметы, даже кусочки металла отторгает из себя, приподнимая их иглами травинок, не поглощает их. Такое открытие сделал я в 10 лет, гуляя по скошенному лугу, в то время, как ровные ряды высохшего, душистого сена, дед укладывал в телегу.
Собрав пригоршню, причудливых форм, в зазубринах, как бы надкусанных, железных осколков, протянул их старику.
– Тут полно этого «добра», смотри ноги не порань, – равнодушно ответил он.
– С войны еще лежат, это от авиабомб, а вот эти белые и легкие, от самого самолета.
– А мне говорили фрицы до нас не дошли 50 километров. Откуда тогда?
Все оказалось не так уж и таинственно, где-то рядом была эскадрилья ночных бомбардировщиков, новички и оттачивали тут свое мастерство в бомбометании. На земле были начерчены макеты дорог, строений по ним и работали.
– А вон там, видишь ямку в траве, так это один из них упал, разбился. Да. Колеса шасси помнится, долетели до села, хоть оно и в 5 км. Из них потом мы галоши на валенки вытачивали, сносу не был той резине.
Трудно различимое место в траве я запомнил, оно манило и будоражило детскую фантазию, а вдруг там пистолет летчика, а может и автомат?…
Спустя год, привязав к велосипеду лопату, приехал на то место, с трудом найдя в однообразном зелёном ковре небольшую воронку, вонзил лопату, но не тут то было, пробить толщу степного газона, 11 летнему ребенку увы оказалось не под силу и как я не кряхтел и не тужился, только чуть поцарапал дёрн. Понял, что один я не справлюсь и тут нужен человек постарше.
На следующей день, на удивление, легко поверив, что нас ждут военные сокровища, меня вез на рамке велосипеда старшеклассник из 8го класса. А через 10—15 минут раскопок, скрежет металла известил о первой находке, со спичечный коробок фрагмент самолета, что привело нас к азарту, восторгу.
И уже через час рядом с нами выросла горка из всевозможных предметов, деталей самолета, двигателя, каких то трубок, кусков толстенного пуленепробиваемого стекла, обрывок пулеметной ленты, где еще были целыми позеленевшие патроны. Фрагменты обмундирования, пуговицы, ремни и… кости, изрубленные, из молотые. Мы пытались их к себе прикладывать, хотели понять из какой они части тела, но познания в анатомии увы были слабы, а осознание, что мы держим в руках чью-то бывшую жизнь и настоящую смерть, еще не пугало ум.
Устал мой приятель-землекоп, вижу, что интерес его угас, завалился на траву, тяжело дышит, мокрый, да и жара стояла беспощадная, степные оводы атакуют, грызут без устали. Решил я сам попробовать углубить яму, с размаха вонзил лопату, но та со звоном отпрыгивала обратно. Я еще и еще долбил лопатой по этому месту, пытаясь понять, что за ерунда, пока не сообразил, что это какой-то предмет мешает. Полукруглая труба уходила вглубь. «Наконец-то фюзеляж самолета,» – решил я, но когда предмет обрёл знакомый силуэт виденный на картинке бомбы, я выскочил из ямы, упал, прижавшись к земле, закрыл руками голову и уши, ждал взрыва… но был только взрыв хохота Валерки, который катался со смеху от увиденного.
Я просил его не трогать эту «дуру», даже в 11 лет понимая всю серьезность находки, но в 15 лет ум работает более практично. Приятель обругал меня ссыклом и потребовал помочь ему выкатить её из ямы.
