Глава первая. В которой случается грохот, и друзья пытаются понять, откуда он взялся.
Всё началось с ужасающего грохота.
Словно от огромной белой лакированной чашки, из которой чаёвничает господин Солнце, отломилась ручка, и кружка эта со всем содержимым рухнула вниз. Может, разбилась, а, может, и нет.
Зверёк проснулся с мыслью: «Что может грохотать в таком мягком и пушистом мире?» Он перевернулся на другой бок и уткнулся носом в собственный живот. Портить такую прекрасную дрёму – ну уж нет!
Но ему больше не спалось. Грохот затихал вдали; кусочек эха завалился в трубу и не давал даже сомкнуть глаз.
Середина зимы миновала, воздух загрубел и оделся в корку морозца. Зверёк, как и многие зверушки в этот самый холодный месяц, впал в сонное состояние и целые дни проводил в норке. При таком раскладе он не прочь был вообще заснуть до весны, но Большой Сон что-то совсем про него позабыл. После того как море, словно огромная улитка, уползло в родные края, унося островки смёрзшихся звёзд, снег успел выпасть уже три раза, и о потопе напоминали только клочки водорослей, свисающие с еловых лап.
Едва запахло рассветом, Зверёк отодвинул крышку от кастрюли, которая служила полом в его жилище, и спустился по дымоходу прямо в дом. Там уже не спали.
– Что это так грохотало? – спросил он у призрака, отряхиваясь. С загривка и хвоста поднялись облачка сажи.
Прозрачный мужчина почесал бороду, думая, не чихнуть ли ему, но решил, что сейчас не до таких глупостей.
– Понятия не имею. Дети очень испугались. Томми провалился сквозь кровать.
– Может, это он и грохотал? – спросил Зверёк.
– Не думаю, – улыбнулся мужчина. – Скорее ты услышал бы как падает снег. Мы же не существуем! Следовательно, нас не должно быть слышно.
Он два раза хлопнул в ладоши, и Зверёк действительно ничего не услышал.
Сэр Призрак был в синем в косую клеточку халате. Из бороды его торчал гребень, который мужчина как раз пользовал, когда заявился Зверёк. Зеркало перед дверью всё ещё демонстрировало эту пышную бороду, хотя Призрак уже перед ним не стоял. Оно не понимало, как может несуществующий человек ходить, да ещё и расчёсываться. Недоумение это доходило до того, что иногда оно ни с того ни с сего вдруг начинало показывать вместо лица с седыми волосами, бородой и глубокими складками морщин мордочку кролика.
Дети были уже на улице: через окно Зверёк видел Томми, который вышагивал вверх и вниз по стволу сосны и размахивал руками, что-то втолковывая стоящему под деревом брату.
– Будешь завтракать? – спросил сэр Призрак.
– Не знаю, – сказал Зверёк. – Мне не даёт покоя этот грохот.
Но при виде бутылки с молоком, которую призрак достал из погреба в полу, животик заурчал и вытеснил волнующую мысль о ночном пробуждении. Молоко в бутылке, в отличие от ладоней прозрачного мужчины, издавало что-то вроде «буль-буль», и это были самые прекрасные звуки на свете.
– Мне тоже, – признался сэр Призрак, хотя Зверёк уже не помнил, о чём шла речь. В его голове помещалось только что-то одно. – У меня такое чувство, что что-то в мире сдвинулось и сейчас не на своём месте. Вроде как, знаешь, твоя правая и левая лапки вдруг поменялись бы местами. Не сразу сообразишь, что не так, верно?
Во всяком случае, молоко осталось прежним – это Зверёк знал наверняка.
Через полчаса крыша подставила ему свой румяный бок. Было солнечно и тихо. Морозец потрескивал в усах, сугробы настолько глубоки и пухлы, что хотелось вырыть в каждом по норе. Зверёк неуклюже вскарабкался на ветку примыкающего к крыше вяза. Такой способ путешествовать не очень-то был ему по душе, но единственная их лодка снова исполняла никому (кроме ворчливого Талисмана) не нужную роль гнезда на верхушке ели.
