Глава первая. В которой начинается большая уборка
Ручейный холм сегодня полностью оправдывал своё название. Во все стороны с него неслись потоки воды. С урчанием они бурлили и закручивались водоворотом среди корешков смородины, откусывали по кусочку чёрной влажной земли, подбираясь всё ближе к сплетённому из веточек шару. Вот наконец легонько подцепили его, сдвинули с места и понесли вниз.
Кся чихнула, когда вода попала ей в нос, вскочила, мокрая, растрёпанная, и тут же снова упала, потому что шар набирал скорость. Засушенные лепестки роз, ягоды шиповника, лоскуты ткани летали вокруг неё, а на голову вдруг приземлилась шляпка от жёлудя.
– То, что нужно! – воскликнула Кся и звонко засмеялась.
Весна! И природа намекает, что без неё, маленькой Кси, в хитром деле возрождения жизни не обойтись.
Она сорвала с головы шляпку, спрятала её подмышку. Потом поймала вторую шляпку, положила обе в котомку на лямочке через плечо и пулей вылетела из несуществующей вещи.
Лопух, из которого была сделана котомка, высок. Скоро-скоро придёт пора его заменить, но прежде нужно как следует поработать: воззвать к семенам и корням, что сидят глубоко в земле, рассказать им, что уже тепло и весенний дождик снова весело танцует на полянах по субботам.
Кся считала это своей почётной обязанностью.
Она пронеслась через лес, раскланиваясь с червями, хлопая по языкам зелёных лягушек, пока не нашла подходящую полянку с большим овальным камнем, который, должно быть, принесло море. Уселась на него и положила перед собой шляпки от жёлудя.
Ужик по имени Нерях обвился вокруг старой коряги и выуживал длинным цепким языком сонных жуков.
– Эй, Кся! Шшто делаешшь? – спросил он, отвлёкшись.
Но Кся хранила торжественное молчание. Она огляделась по сторонам, подмечая тут и там одной ей ведомые детали. Посмотрела в небо цвета ситцевого платья в горошек из облаков, мелькающее среди голых ветвей с набухшими почками, и ударила в желудиные шляпки, словно в барабаны, так, что Нерях свалился со своей коряги и юркнул под корень.
Ладошки Кси мелькали, словно две танцующих мошки. Она добилась нужного ритма и почувствовала, что луковицы растений, сидящих в земле, откликаются, подпевая ей тонкими, похожими на звон струны, голосами, и голоса эти крепнут с каждым ударом. Кся слышала особенную, весеннюю мелодию, мелодию роста. Она сама росла в этот момент, может, совсем незаметно, едва-едва, так, что даже Зверёк ничего не заметил бы, но малютка знала: она стала на год старше.
– Они рассстут! Я вижжу, как они расстут! – воскликнул Нерях, показав голову из-под коряги, и точно – изумрудно-зелёная трава проклюнулась сквозь рыхлую землю, и даже там, где ещё лежал снег, ледяную корочку пробили острые её пики.
– Так подпевай!
– Я не умею, – стушевался ужик. Он был довольно стеснителен. – Я могу только шшшшш…
– Тогда станцуй. Разве ты не чувствуешь ритм?
– Я лучше просссто пойду домой.
Он собирался уже ускользнуть, тихо, незаметно, как делал всегда, но Кся сказала:
– А мой дом, например, унесло весенним потоком.
– Какой ужжас!
Нерях очень любил свой дом и не мог даже подумать, что его куда-нибудь унесёт. Он собрал всю свою ужиную волю в кулак и сказал:
– Тогда я не осставлю тебя одну, маленькая Кся. Шшто мне делать!
– Танцуй! Зови Весну! Представь что ты игла, и шьёшь для Весны зелёное платье!
И ужик принялся танцевать, скользя по полянке, забираясь на свою корягу, нарезая круги вокруг камня, ныряя в овражек, откуда выпрыгивали маленькие зелёные кузнечики, и выныривая обратно. Там, где он проползал, трава начинала тянуться вверх с большим энтузиазмом, а кое-где даже показались влажно-зелёные листья подснежника.
Услышав музыку, со всех сторон слетались и сбегались лесные обитатели. Бубли присаживались на свои вещмешки и, подперев кулачками подбородки, вслушивались в ритм. Один достал гитару с двумя струнами-паутинками и встроил свою музыку в общий мотив. Ресницы Кси взлетели вверх: она никогда не видела, чтобы в мешке у бубля нашлось хоть что-то полезное. Синицы, те, что погостив на Луне предпочли вернуться на Землю, весело прыгали по ветвям и щебетали. Прискакал Шкрябл и принялся приплясывать, с восхищением поглядывая на Ксю, а с ещё большим восхищением разглядывал круглый камень, на котором Кся восседала. Он решил, что это огромный морской орех и что он просто обязан его заполучить.
