Глава 1,
в которой делается всё для спасения жертвы
– Она не дышит, – мрачно сказал Грач Врач. – Попробую искусственное дыхание клюв в клюв. Надежды практически нет. Но я буду бороться за её жизнь до последнего.
Грач Врач отвернулся, расправил крылья, набрал побольше воздуха и принялся бороться за жизнь. Приник своим блестящим, как сталь, клювом к её клюву – безжизненному, жёлтому, заострившемуся. Несколько секунд слышалось только ритмичное дыхание Грача: выдох – вдох, выдох – вдох… Она не двигалась. Она лежала на мягком белоснежном ковре из тополиного пуха, неестественно вывернув шею. Глаза её, затянутые плёнкой, невидяще таращились в потолок, искусно выложенный продолговатыми чёрными камешками и алыми лепестками дикорастущей розы.
Спустя минуту, когда они уже потеряли надежду, она вдруг шевельнулась. Послышалось сиплое, сдавленное кудахтанье.
– Кто я, где я? – прошептала курица. – Это облачко? Это рай?
– Жива, – с облегчением выдохнул Барсук Старший. – Это не облачко, – он повернулся к курице, – это лисья нора. Я так рад, что вы живы.
– Кто я, где я? – повторила курица и закашлялась.
– Куры, они вообще живучие, – подал голос Барсукот. – И тупые. Я слышал, им можно даже голову откусить, а они всё равно будут бегать туда-сюда, потому что не понимают, что головы уже нету…
– Это вам надо голову откусить за такие слова! – возмутился Грач Врач. – И вам. – Он повернулся к Лисе. – За то, что вы её чуть не убили. Куры – хрупкие и ранимые существа! Их жизнь бесценна! А отнять её так легко! Между прочим, этот случай был практически безнадёжным…
– Где моя голова? – Курица поднялась и, пошатываясь, сделала несколько шагов по ковру из тополиного пуха.
– Вам сейчас нельзя вставать, – всполошился Грач Врач. – Вы ещё очень слабы. Между прочим, шансов у вас почти не было! Просто я всегда борюсь до последнего, делаю клюв в клюв… – Грач Врач обиженно засопел.
– Спасибо, доктор, – сказал Барсук Старший. – Эта курица выжила благодаря вам.
– Эта курица выжила, потому что у меня слабая хватка, – возразила Лиса. – Челюсти слабые. А челюсти слабые, потому что ем одни овощи. А ведь я хищник… Ой! Она пачкает мне ковёр!
– Хищные овощи… – пролопотала курица и ускорила шаг.
– Осторожно, она соткана на заказ! – взвизгнула Лиса, но было уже поздно.
Курица добрела до окна и ткнулась клювом в тончайшую занавеску из паутины. Серебристые нити натянулись и порвались, курица забилась в опутавшей её паутине и бахроме из серёжек ольхи, замахала крыльями и опрокинула стоявшую в углу вазу с букетом из веточек можжевельника и кленовых листьев.
– Нужно было тренировать челюсти… – прошептала Лиса.
– Ты, кажется, не чувствуешь себя виноватой? – Жёсткие усы Барсука Старшего негодующе встопорщились.
– Обвинить беззащитную пушистую девушку может каждый. – Лиса часто-часто захлопала рыжими ресницами, и подбородок её задрожал. – Но в чём… в чём же я виновата?
– В нападении на мирных зверей, – мрачно сказал Барсук. – И в покушении на убийство.
– На зверей?! – ужаснулась Лиса. – Что вы такое говорите! На зверей я не нападала. Только на кур.
– Нападают… – сказала курица, путаясь в занавеске.
– А курица что же – не зверь? – изумился Барсук.
– Нет, конечно! Звери – это мы с вами. Лесные, хищные…
– Я не хищный! – возмутился Грач Врач.
– Ну, не важно, – отмахнулась Лиса. – Дикие, в лесу – это звери. По закону Дальнего Леса диким зверям друг друга кушать нельзя. А курица – сельская птица. Она не зверь, а жертва. Хищник имеет право её…
