Ну я пошел? – то ли спросил, то ли сообщил мальчик с
глазами мужчины.
Его взгляд был тяжел - он слишком устал, но знал, что нет права
на отдых, что он должен был идти. Этот вопрос задан был лишь для
того, чтобы услышать родной голос, почувствовать хоть немного
заботы о себе, и еще, хоть на чуть-чуть задержаться дома.
- Митенька, может не надо? – сразу откликнулась взволнованным
Вика.
- Ви, ты же знаешь, что надо, - со вздохом, борясь со своим
колебанием, ответил он.
- Знаю, но очень боюсь за тебя. У меня плохое предчувствие.
Митя заколебался. Предчувствия редко, когда обманывали Ви.
Однажды она сказала, что нужно перекрыть выход и даже сама
принялась передвигать лист железа, на котором всегда разжигали
огонь. И правда через несколько часов произошло нашествие крыс,
станция отбилась, конечно, а вот ребята вряд ли смогли бы. А еще
она не раз предупреждала о наводнениях, и тогда Митя не ходил на
заработки и потом, с удивлением, слушал на станции как кто-то
утонул в тоннелях.
- Но ведь нам нужно что-то есть, я должен идти работать, –
сказал мальчик.
- Ты прав, но я очень волнуюсь.
- Не бойся, все будет хорошо, - улыбнулся Митя и посмотрел в
глаза сестре. - Береги Мишаню.
В её глазах, он, как и много раз до этого, видел столько теплоты
и заботы, что порой казалось - на него смотрит мама. Сестра же
видела в глазах брата смешливый прищур их отца. Дети искали и
находили в друг-друге частички утерянных родителей, что бы хоть на
мгновение ощутить их присутствие. Несколько минут они позволили
себе смотреть друг на друга, но потом Митя резко развернулся и,
прихватив рюкзак, пополз по узкому лазу в тоннель. Те несколько
секунд, что он полз он думал о маме. Ему очень ее не хватало, папы
конечно тоже, но скучал он, все же, больше по маме. Ее мягкие
теплые руки, пахнущие детским мылом, ее ласковый взгляд, такой
теплый и нежный, что он прямо таял в его лучах, ее безграничная
вера в него, в ее первенца. Все что мама делала, она делала только
ради него. Ну и еще для его сестры и братика. А теперь, каждый раз,
стоило ему лишь немного расслабиться и позволить себе вспомнить о
ней, сердце холодной рукой сжимала тоска. Мальчику хотелось выть и
скулить от отчаяния, от безмерного горя, рвавшего его детскую грудь
на кусочки. И каждый раз после этого ему приходилось стискивать
зубы и усилием воли прогонять воспоминания прочь. Нет еще не время
предаваться отчаянию, нужно следить за младшими. Он обещал это
мамочке, он обещал это отцу, который оставил его за старшего, и он
сдержит свое обещание. А когда-нибудь, когда они вырастут и смогут
жить нормально, когда младшие окрепнут и встанут на ноги, вот тогда
он забьется в какую-нибудь щель и впустит в себя все воспоминания:
все прекрасное ДО смерти папы и мамы, и все ужасное ПОСЛЕ. И тогда
ничто, и никто не помешает ему рыдать, биться и скулить, тогда он
даст волю своим чувствам. Наверное, тогда он сможет, наконец,
отпустить родителей и вздохнуть полной грудью. А пока он должен
быть сильным и терпеть, терпеть, терпеть.
- Оп-па, что это тут у нас? – раздалось над ухом.
Мальчик оцепенел. Задумавшись он допустил глупейшую ошибку.
«Никогда не теряй бдительности! - учил его отец - Ты главный
защитник семьи после меня». Митя рванулся в сторону, но крепкая
рука схватила его за вихор и вздернула наверх. От резкой боли
мальчик выгнулся дугой и вытянулся на цыпочках, из глаз сами собой
брызнули слезы, а предательское горло вытолкнуло крик боли.
- Митенька, что случилось? – услышал он голос сестры, и теперь
слезы отчаяния покатились у него из глаз.
Мало того, что он сам, по неосторожности, попался в чужие руки,
так еще и сестру сдал. Он даже зарычал от собственной глупости,
бессилия и ненависти к себе в первую очередь. Он, конечно, не раз
предупреждал ее и братишку сидеть тихо, но в то же время не мог
винить сестру за то, что она не могла не испугаться за него, чем и
выдала себя.
