Привет, мой дорогой друг или подруга!
Пишет тебе Виталя. Штольман. Да ты и так все знаешь, ведь оказался тут не случайно. Мы, кажется, встречались, чтоб погрузиться в чернь людскую, и глубже, и глубже, потому стоит уже сломать к чертям эту стену меж нами и поговорить по душам. Мы можем так сделать? Друзья же так делают. Я прав? Начнем-с…
* * *
Когда мой недавно откинувшийся после незаурядного пятнадцатилетнего вояжа по лагерям сосед по имени Виктор Палыч, прибывший на побывку к маменьке, предложил мне поработать на выходных в своем баре на соседней улице, я попался на сию уловку, как бывалый простофиля. Спросил, называется, закурить у приличного вида дядьки. Мне стоило догадываться, но кто ж знал, куда выведет будничный диалог о табаке. Рыба на крючке. Подсекай. И вот, Виталий Александрович, ты стал жертвой чужой манипуляции. Простой, как мир…но после драки кулаками не машут. Получите и распишитесь. Мало жизнь ставит в позу? Надо ж еще. Куда без этого? Слово – не воробей, особенно данное человеку, чьи пальцы украшены синей росписью, значащей в нашем обществе нечто большее, чем обычный рисунок, да и в девяностые этот персонаж сто процентов прикапывал недругов в люберецких лесопарках. Как-то не было желания пополнить эту статистику.
Так собственно я оказался торговцем эликсира в таверне. Ну как таверне? Обычной латрыжне ларькового типа, хранящей бочки с пивом и коробки с ништяками за толстенной решеткой, и отделенной от мира металлической створкой и массивной дверью. Когда имеешь дело с шароебиками, безопасность – превыше всего. Эти хитрецы пойдут на что угодно, чтобы залить в себя божественный эликсир на халяву. Глаз да глаз за ними.
Люди, ищущие успокоения души на дне бутылки, находят лишь дно. Я встречал алкоголиков самых разных мастей – от галантных интеллектуалов до спившихся мразей, готовых за чекушку мать родную продать. Иногда это были одни и те же персонажи в разный период своей жизни. «Может не та бутылка?» – думают они и открывают следующую. Дно за дном. Дно за дном. А успокоения все нет и нет, а вот больная голова и трясущиеся руки на утро есть. Выход ли это? Нет.
Жизнь черни всегда трагична, потому здесь стоит побольше смеяться. Юмор – единственный двигатель, что заставляет меня просыпаться с восходом солнца.
Сие заведение работало каждый день, а с пятницы по воскресенье круглосуточно, ибо на дворе лето, отчего желания масс обуславливал чес их кармашков.
Из плюсов была зарплата, выдаваемая за смену и в руки. Никаких налогов, отчислений в пенсионный фонд и профсоюзы. Так полстраны живет. Чего тут удивляться? Правда вот объем вознаграждения за труды был неизвестен. Сам Виктор Палыч не ведал такими мелкими делами своего бизнеса, отчего рекомендовал обратиться к управляющему по имени Лука. Открылись и призрачные перспективы: на горлышковых недоливах можно обеспечить себя халявным пивком. А кто откажется от такого приятного бонуса? Еще мне безумно нравилось, что здесь совершенно отсутствовал маркетинговый этикет с его натянутыми улыбками и желанием отсосать каждому, кто показывает деньги. Смотреть на людей, как на говно – дар, посланный свыше.
Бар носил хлесткое название «Бар». Согласно обшарпанной вывеске. В народе сие волшебное местечко именовалось «Барбарой».
В будни в день там работали два бедолаги, коих так же, как и меня, взяли в оборот. Первого я знал. Его именовали Жоргеном, что работал охранником в газете «По ту сторону», когда ваш покорный слуга пытался стать светилой журналистики. Этот толстый плаксивый увалень в свое время выиграл джек-пот в лотерею и начал жить на широкую ногу. Дорогой костюм. Охрана. Даже девственности лишился. Была у нас в газете одна кадровичка с тремя мужьями за спиной, каждый из которых подарил ей по чаду и свалил в закат. Печати в паспорте там уже негде было ставить. А вот Жорген влюбился. Стрелял глазками, а слова вымолвить боялся, но как богачом стал, осмелел. На «Мерседесе» приехал. С цветами. Весь такой фраерок на одеколоне. Баба и посыпалась. А кто б не посыпался, когда в тебя золотыми мешками швыряют? Мир у нас сейчас такой…
