Год в синей зоне изменил многое. Когда я оглядываюсь назад, на тот день, когда мы впервые шагнули за её массивные ворота, я понимаю, насколько чужим мне тогда казался этот город. Сегодня же Атрау – это мой дом. Город, который не похож ни на один другой, принял нас, хотя первое время он казался суровым и отталкивающим.
Я сидел за своим рабочим столом, окружённый чертежами и прототипами, и думал о том, как всё изменилось. Кто бы мог подумать, что я, Макс Вальков, парень, выросший на ферме с обшарпанными материализаторами, через год буду руководить проектом по разработке дроидов военного типа? Работа была напряжённой, но мне нравилось. Здесь, в синей зоне, люди ценят не титулы, а реальные способности, и мои навыки быстро нашли применение.
За окном светился город, в котором жизнь кипела круглосуточно. Транспортные капсулы скользили в воздухе, голографические экраны на зданиях транслировали новости и рекламу, а дроиды сновали туда-сюда, доставляя посылки или помогая людям. На центральной площади слышался шум рынка – в синей зоне это всегда было нечто большее, чем просто торговля, это была душа города.
Ари, как обычно, задерживалась в своей школе. Мы не могли не удивляться, насколько быстро она нашла своё место в этом городе. Её школа, названная «Кенджицу но Кокоро», переводиться как "Сердце Искусства Меча", и всего за год, стала культовым местом. Она обучала местных подростков владению катаной, но это было не просто обучение боевым навыкам. Ари добавила философию, вдохновлённую традициями японского кендо и дзен, где дисциплина и уважение играли ключевую роль. Её подход сделал школу популярной не только среди детей, но и среди взрослых, которые искали пути к гармонии в городе.
Вечерами мы обычно возвращались домой поздно. Ари часто рассказывала мне истории о своих учениках, смеясь над тем, как один из подростков умудрился уронить тренировочный меч в воду или как другой упорно пытался освоить элемент, но каждый раз сбивался на середине. Я слушал её с улыбкой, наслаждаясь редкими моментами тишины в нашем непростом, но насыщенном ритме жизни.
Именно в эти моменты я понимал, что мы нашли то, что искали. Синяя зона дала нам свободу быть самими собой. И хотя этот город всё ещё оставался загадкой, мы научились жить в нём, принимая его как неизбежную часть свободы.
Но, как это обычно бывает, спокойствие долго не длится. В тот вечер я закончил проект, который держал меня в напряжении целую неделю. Вместо нового прототипа дроида, как я предполагал, меня ждало кое-что другое – шанс сделать невозможное.
Я нашёл лазейку. Лазейку в защитной системе синей зоны, которая полностью блокировала связь с внешним миром. Это был крошечный канал в защитном поле, едва заметная трещина в идеально выстроенной сети блокировок. Возможно, его оставили специально – может, кто-то хотел, чтобы у жителей осталась крохотная надежда. Или, скорее всего, это была ошибка в системе, а не чей-то благородный замысел. Как бы там ни было, я знал, что у меня есть всего одна попытка.
Моя цель была проста: отправить сигнал маме. Сообщить, что мы с Ари живы, что у нас всё хорошо. Ведь за весь этот год я не раз представлял, как они там, дома, мучаются, думая, что случилось с нами после нашего исчезновения. Оставить их в неведении казалось мне предательством, даже если у меня не было выбора.
Когда Ари вернулась домой, её голос эхом раздался в прихожей:
– Макс! Я сегодня чуть не врезала одному из своих учеников! Ты не представляешь, какой он упрямый! – Она засмеялась, снимая куртку.
Я был так погружён в свои мысли, что даже не повернулся. Она сразу заметила, что что-то не так.
– Макс? – её голос стал тише. Она подошла ближе, заглядывая мне в глаза. – Что случилось?
