Вы когда–нибудь мечтали перенестись в другой мир? Признайтесь
честно! Хоть раз, но было. И, конечно, вокруг вас скакали эльфы на
единорогах, вампиры падали вам под ноги, гномы подпрыгивали, чтобы
чмокнуть вас в щечку… понятное дело, если вы девушка. Хотя гномы –
они такие затейники…
И, естественно, королевство было на краю гибели, а лучше весь
мир… и тут вы! Неотразимы, храбры, прекрасны, на единороге. Спереди
эльф, сзади вампир и внизу гном подпрыгивает… И всей толпой – мир
спасать. А потом вечная молодость, бессмертие, богатство… М–да.
Я тоже мечтала, само собой. Время от времени.
Вот как–то раз сижу я у себя на кухне, под любимым рыжим
абажуром, с кружкой чая и интересной книгой. Про вампиров–зомби,
представляете? Это же надо было додуматься… И вдруг раз, лампочка в
абажуре протрещала что–то, подмигнула мне на прощание и
погасла.
Я встала, вытянула вперед руки и пошла к выключателю, чтобы
зажечь люстру. Дорогу примерно представляю – мимо холодильника и
потом налево. И вот когда начала тянуть руку, то…
…в себя я пришла совсем в другом месте.
Я лежала в кровати, огромной такой, сочно–розовой, причем и на
мне самой, судя по маячащему перед глазами рукаву, было что–то
шелковое такого же отвратительного цвета. Кровать находилась в нише
– слева, спереди и сзади была стена, над головой – довольно низкий
потолок, а справа – зал… Честно! Настоящий огромный зал и где–то
вдалеке – дверь. Она была приоткрыта, и там стояли двое – мужчина и
женщина. Они переговаривались на непонятном… а, нет, вру, на
более–менее понятном мне языке. О какой–то Алисе, опять завалившей
очередной экзамен и позорящей семью.
Ух ты! Похоже, сбылась мечта идиота! Ну надо же… Отлично,
значит, скоро появятся эльфы, вампиры, единороги… Дракона еще можно
– всегда мечтала полетать…
– Она пришла в себя, леди, – мелодично–бархатным баритоном почти
пропел мужчина и кивнул в мою сторону.
Женщина обернулась, и с лицом барыни, собирающейся одарить
милостыней нищенку на паперти, подошла к кровати.
– Милая, как ты себя чувствуешь?
Голос у нее был приятный… был бы приятным… если бы не был таким
сладко–вульгарно–томным. У меня даже зубы свело, но я постаралась
натянуть на лицо улыбку:
– Спасибо, вроде бы хорошо. Вы не могли бы мне объяснить…
– Всему свое время, – женщина тоже улыбнулась.
Надеюсь, моя улыбка выглядит более естественно, чем ее, потому
что у нее была типичная дежурная «американка» во все тридцать два
зуба, цель которой именно в том, чтобы показать наличие этих
зубов.
– Сначала Рикиши вас осмотрит, чтобы исключить все сомнения.
Женщина чуть отошла в сторону, и рядом со мной оказался мужчина,
вернее, юноша.
Гладкая чистая кожа, четкий рисунок губ. Миндалевидный разрез
глаз вместе со странным именем сразу навевали мысли о востоке.
Правда, тогда парень должен был быть черным, как вороново крыло, но
глаза и волосы у него были цвета… молочного шоколада…
Я с тоской вспомнила шоколадку, недоеденную мною, и недочитанную
книгу, и… Ну, зато на работу завтра не надо, и то хорошо.
Рикиши осматривал меня очень бережно, как антиквар – хрупкую
хрустальную вазу. Сначала он, едва прикоснувшись своими длинными
пальцами к моему запястью, послушал пульс. Потом попросил меня
сесть, поводил рукой перед глазами. Нахмурился.
Я чувствовала себя прекрасно, не считая легкой пунцовости щек –
к присутствию такой красоты рядом необходимо было привыкнуть. А еще
я с усилием сдерживала переполняющие меня разнообразные желания.
Например, пощупать этого Рикиши – проверить, точно ли он настоящий.
Ущипнуть себя – вдруг я проснусь? Повизжать от восторга – я в
другом мире! Залезть от страха под кровать – мамочки, где я и что
тут делаю?! Зажмуриться и тереть глаза, пока все не исчезнет…
