— Он убил тридцать шесть человек!
Эй... Ты меня слышишь?
— А?
Подруга вырывает телефон. А значит,
надо бежать... Моя переписка с бывшим — еще три дня назад настоящим
— выведет ее из себя. Хотя какая переписка? Я просто читаю старые
сообщения. Вдруг что-то пропустила? Глупость, конечно... но все же?
Венере не объяснишь. Ее лицо перекосило, как у тающей ледяной
скульптуры. Нагоняй приближается. Три. Два...
— Зачем, вот зачем ты о нем думаешь?
— ворчит Венера, пока я пытаюсь отобрать телефон. — Ты хоть одно
слово запомнила из моего рассказа?
Я лихорадочно рою тоннели в
памяти.
О чем она мне говорила? Не могу
припомнить. Убийства? Красивый и мрачный адвокат? Я слушала,
конечно, но не вникала... Как сосредоточиться, если в голове упорно
крутятся слова Макса: «Это просто секс».
Нет, не со мной… Он изменил мне с
нашей однокурсницей и сказал, что это нормально для мужчины —
хотеть разнообразия, да и получилось, видите ли, случайно. Видела я
это «случайно». С грудью пятого размера. Случайно он мог только
задохнуться в ее декольте, если бы они столкнулись в коридоре.
Все плывет. Ну вот, опять… глаза
слезятся. Жгучий вихрь разрастается в груди, разогревает и тянет ко
дну. Боль возвращается, пульс учащается. Я опускаю веки и пробую
уничтожить его — вихрь, появляющийся при мыслях о бывшем. Хочу
вырвать эти чувства из сердца. Бросить в шахту вместе с Максом,
запечатать и забыть навсегда. Но сначала нужно успокоиться и
набраться сил, а я слишком слаба из-за бессонных ночей с
конспектами.
Венера возвращает телефон, и я
понимаю: она удалила все сообщения. Делаю шаг назад и подпираю
затылком стену.
— Только не говори, что думаешь ему
написать.
Подруга неодобрительно качает
головой и буквально спрашивает взглядом, действительно ли я
настолько наивная дура или хочу ей быть. Радужки ее блестят как
потрескавшееся зимнее озеро. Голубые с серыми нитями. Круглые,
выпуклые и обведенные жирной черной линией, которая эффектно
выделяется на фоне светлых локонов и белой кожи.
Пожимаю плечами, встаю и иду в холл.
А что ответить? Да, я дура. Дура, потому что верила, когда Макс
клялся мне в любви, потому что не сразу ушла, когда узнала об
измене, потому что хочу вернуться и простить его…
Я прикусываю губу — кажется, до
крови — и вытаскиваю зудящие пятки из туфель, которые так натерли
мне кожу, что хочется кинуть их в окно и приклеить к ступням
любимые белые кеды, чтобы больше никогда ничего другого не
надевать. Одновременно ощущаю себя чучелом с тонной опилок в
голове. От меня, наверное, даже пахнет идиотизмом. Как можно бежать
к тому, кто тебя предал?
А еще от меня воняет пылью. Ведь
большую часть практики я провожу в архиве суда. Студентов второго
курса помогать судьям не отправляют. Только перебирать в подвале
старые дела: некоторые из них старше моей бабушки, а другие
атакованы жильцами — один раз из папки выпрыгнул таракан. Крику
было… жуть. Правда, не моего. Визжала Венера. Я насмотрелась и на
тараканов, и на мышей, когда ездила с бабушкой в деревню к
родственникам каждое лето.
— Эмилия, он предал тебя. Он козел,
каких поискать, прими это и сотри его из жизни как эту переписку,
ладно? В университете полно хороших парней. Мы сегодня же
кого-нибудь найдем. Посмотри на себя! У тебя все как надо, тут и
вот здесь…
Подруга показывает, где и что у меня
как надо, и пока сгораю со стыда, она обнимает меня. Тепло и
цитрусовые духи обволакивают в кокон.
Не нужен мне новый парень. Из-за
парней я отстану в учебе. Вот, скажем, сегодня: до утра учила
гражданский процесс и ни черта не запомнила! Перед глазами витали
лобызания Макса и той девушки, как она заглядывает в его карие
радужки (когда-то цвета шоколада, теперь грязи), как они целуются и
трутся друг о друга…
