Сегодня пятница. Вот оно место встречи.
– Но грустно, что ловить тут уже совсем нечего, – промолвил я и взглянул, слегка прослезившимися глазами, в небо. – Жаль, конечно, осознавать, что я ей больше не нужен. Что ж, тогда прощай!
Я закрыл глаза и глубоко вдохнул холодный воздух. Слегка вздрогнув, я опустил голову и укутался в поднятый воротник. Не хватало простудиться ко всему прочему. Ветер легонько приподнимал края моего плаща. «Брюки, рубашка, галстук – разоделся как павлин. Знал бы, как все обернется, накинул бы халат и тапки». Побурчав немного, я собрался с силами и поплёлся на станцию. Путь был не длинный, но кромешная тьма между ней и кафе, где я ждал встречи, была довольно-таки пугающей.
– Надеюсь, электрички еще ходят… – пробормотал я и, увидев что-то белое на рукаве, отряхнулся. – Откуда только они появляются?!
Даже при слабом свете луны я заметил белые пятна извести по всему плащу. Немного ворча и стоя посреди пустоши на узкой тропинке, я тщетно пытался очистить плащ. «Стоп, да, кто вообще сейчас меня видит?! Ни одной живой души вокруг в такое время не сыскать».
– И чёрт её дернул встретиться со мной на самой последней станции, которая находится на краю города? Здесь даже люди не живут, – и тут, как бы отвечая мне, недалеко загорелся огонёк. Я вгляделся и увидел сотни небольших домиков неподалеку. В окнах можно было заметить, как мелькают тени людей. «Хм, ну явно у меня жизнь намного интереснее, чем у этих селян». С чувством собственной важности я зашагал дальше. Мерзкий холодок пробежал по телу – всегда ненавидел зиму. Ничего полезного от этого времени года.
– Хотя, если бы стояла адская духота, то я бы спекся в этом плаще, – одобрив свою шутку одиноким смехом, я и не заметил, как почти подошел к станции. Я поднялся по деревянным ступенькам. Каждый шаг сопровождался режущим скрипом. Я сделал вывод, что ремонта здесь не было со Второй Мировой. Старше этой станции была, наверное, только прабабушка моей бабушки.
Я задрал рукав и тут же вспомнил, что часов-то у меня нет. Возможно, это сказался мой официальный внешний вид, отчего хотелось деловито взглянуть на «Ролексы». Хотел бы я сказать, что забыл их дома, но, к сожалению, мне не по карману переплачивать за безделушки. Я огляделся в глупой надежде, что кто-то ещё застрял здесь в ожидании редкого «чудо – поезда». На площадке, покрытой стареньким кирпичом, только шелестела высохшая листва. Было настолько пусто, что возникло ощущение, что вот-вот пролетит кустик перекати-поле. Знаете, эти вестерны 60-х годов. Ковбои затевают дуэль, стоя друг перед другом и … «Стойте, а это кто?» На последней из пяти скамеек лежал человек. Укутанный в несколько одеял, он, по-видимому, дремал. Свернувшись калачиком, лицом в сторону спинки, всем своим видом говоря, что жизнь несправедливая штука.
– Без пятнадцати восемь, – проговорил хриплый голос. Сделав шаг в сторону, я дернул плечом, стряхивая чужую руку. Передо мной стоял тот самый бездомный, что лежал на скамье, укутанный в лохмотья. Но он совсем не походил на нищего. Ухоженный вид, аккуратно постриженные волосы, зачесанные в сторону. Серое шерстяное пальто длиною чуть ниже колен. Под ним чёрный костюм, явно приобретенный не на местном рынке. Он улыбался мне, слегка прищурив глаза. Его черты лица и неприметная седина говорили, что ему около 40 лет. При этом кожа была настолько идеально выглажена, будто утюгом сгладили все морщины. Он задрал рукав и на запястье заблестели часы.
