Даже у мира, сотканного из белого полотна, есть предпосылки – те иголки, нити и руки, с помощью которых он обрёл форму.
Поэтому прежде чем поведать саму историю, я расскажу, как к ней пришла.
Учёба никогда не давалась мне легко. В школьные годы её сопровождали истерики и слёзы. В университете же я предпочитала учёбе бесконечные увлечения: вышивание, лыжи, скалолазание, чтение книг, общение с людьми, имена которых я сейчас уже и не вспомню. Удивляет, что я смогла дотянуть до четвёртого, последнего, курса. И совсем не удивляет, что весь сентябрь я сдавала долги, хотя должна была искать учреждение, в которое отправлюсь писать дипломную работу.
Две первые недели октября меня не беспокоили (может, надеялись, что какой-нибудь коварный долг останется незакрытым, и я вылечу из университета?). Однако в середине этого хмурого месяца мне напомнили со всей строгостью: диплом защищать всё-таки нужно.
Поскольку сама я в сторону диплома не сделала ни единого телодвижения, меня отправили работать принудительно – по месту требования. Иногда работодатели, которые думают, что нас в университете действительно чему-то учат, делают запросы на студентов. Правда, студенты отзываются на них редко, потому что грузят такие работодатели знатно, а деньги предпочитают не платить.
Я возмущалась: разве деканат с его скрипучими столами, запахом сигарет и вечным сквозняком имеет право распоряжаться моей судьбой? Ведь место дипломной практики задаст геодезическую основу – то направление, в котором я буду взбираться по карьерной лестнице. Или, точнее, с неё катиться.
Выраженное вслух недовольство побудило деканат вновь пригрозить мне отчислением.
Пришлось собраться с силами. Всё-таки отправиться на встречу, и даже её назначил деканат, будто я была совсем уж несмышлёной студенткой.
Впрочем, возмущение покинуло меня мгновенно, стоило мне увидеть своего будущего руководителя.
– Вы девушка, – это было первое, что он сказал, когда увидел меня. Даже приветствие показалось ему ненужной формальностью.
– Вы молоды, – это сказала я.
Ему в тот момент не было даже тридцати. Высокий, подтянутый, волосы – жгучий чёрный перец, на щеках – едва заметные следы щетины. Глаза пронзительные, голубые, одного такого взгляда хватит, чтобы тебя пригвоздило к месту. Ему бы в модели идти, а не прятаться в своей конуре… Ещё я подумала, что он будет самым красивым руководителем из всех, которые когда-либо говорили речь на защите дипломных работ.
– Мой возраст кажется вам проблемой?
Я привыкла, что преподают нам обычно профессора старше пятидесяти. Некоторые сильно старше. Медленно, не поднимая ног, они шаркают к аудитории, и пара начинается в лучшем случае спустя пять минут после звонка. А потом, пока мы пишем контрольные, эти профессора засыпают…
– А мой пол?
Всё-таки мне хватило смелости ответить.
Девушки более аккуратны и трудолюбивы, так говорили нам сотрудницы приёмной комиссии, те же самые студентки, когда приветливо принимали документы. Да, продолжали они, раньше над картами работали в основном мужчины – однако, прежде чем создать карту, им нужно было обойти горы, сплавиться по рекам, переплыть океан, а сейчас, в век современных технологий, достаточно стола, стула и компьютера.
– Мужчина подошёл бы больше, – заметил мой будущий руководитель.
– Мужчины чаще страдают дальтонизмом и быстрее устают от сидячей работы. А вот мне бы больше подошёл кто-то, кто имеет опыт работы со студентами. Мне ещё диплом писать.
В общем, на том мы и сошлись. Часто ли нам в жизни встречаются те, кого мы действительно ждём? Воображаемый образ имеет привычку так сильно отличаться от реального, что под маской действительности его становится вовсе невозможно опознать.
