Угловой малиновый диван стал не просто единственным украшением комнаты, но и напоминанием о собственном легкомыслии. Причин тому было несколько. Во-первых, его брат-близнец, как оказалось, спокойненько стоял в хозтоварах на соседней улице. А доставка из Адлера влетела в копеечку. Во-вторых, прежде чем решиться на покупку, стоило соотнести габариты с площадью. В третьих, приглашать для сборки мастера по имени Марсель изначально было вариантом провальным. Марсель – это город! Как он может собрать диван?! Но Агата об этом не задумалась, потому и провела весь вчерашний вечер в городском травмпункте. Спасая Марселя.
До происшествия с диваном она знала всего одну больницу в городе. Да и то лишь потому, что сама совсем скоро собиралась в ней работать. Вчера же ей нечаянно пришлось окунуться во все прелести и тонкости государственной медицины, от которых, собственно говоря, она и сбежала к морю, захватив с собой парочку чемоданов и тринадцатилетнего сына.
Марсель оказался не только малопригодным в хозяйстве, но и абсолютно беспомощным в состоянии стресса. Прищемив сразу три пальца, он кричал «помогите!» так истошно, что соседи принялись стучать сначала по батарее, а затем в дверь.
Хотя травматология и не была её профилем, Агата не растерялась. Она налила кастрюлю ледяной воды, благо вода в кране была, и директивно погрузила туда конечность Марселя. Только обезвредив пострадавшего, она добилась от него адреса городского травмпункта. В армянских тёмных глазах Марселя было столько муки, что Агата просто не смогла отправить его на такси безнадзорно. Тем более, что плюсневые кости, насколько она могла судить, действительно пострадали. Что позже и подтвердил рентген.
Велюровый гигант занимал четверть комнаты. Даже с учетом того, что другой мебели пока не было, а чемоданы разместили в комнате сына – это был перебор. Зато спать на диване было просторно и ловко. Агата наслаждалась. На дежурствах и в бесконечных командировках по санавиации она засыпала на раскладушках, каталках, сиденьях вертолетов и даже пару раз на операционном столе. Заведующая отделением экстренной гинекологической помощи – была её прежняя должность.
Целых два года статная златокудрая Агата была самой молодой заведующей не только в своей больнице, но и в городе. В этом можно было легко убедиться на селекторных совещаниях, которые регулярно устраивал местный департамент здравоохранения. Руководитель департамента, беспринципно молодящаяся дама с каштановым шиньоном, напоминала об этом Агате при каждом удобном случае. Или без него. Копна волос, которую Агата с трудом усмиряла под одноразовой шапочкой, будоражила старушку более остального.
Но Агата была не их тех, кто сдается, выгорает и боится работы. Она справлялась. Запомнив однажды наставление профессора: «не пропускайте рабочие неприятности через головной мозг, пропускайте через спинной» – Агата всегда придерживалась данной позиции. В работе. Но не в жизни.
«У нас интернациональный коллектив, – похвасталась при знакомстве на новом месте главная медицинская сестра, имея в виду географию. – И очень дружный!». Ничего удивительного, что в южном городе в одних стенах сошлись романтики из разных уголков не мира, но страны точно. Сошлись в данном случае по профессиональному признаку. Однако в шкатулочке каждого хранилась собственная история. Даже у тех, кто утверждал, что просто переехал в «лучший климат» или «на заработки». У Агаты история была тоже.
– Це-лу-ю но-о-очь со-ло-ве-е-ей на-а-ам насви-и-истывал. Го-о-род молча-а-ал. И молча-а-али дома-а-а…
Палыч усердно раскладывал бритвенные принадлежности на керамической полке, а летний гардероб ещё ожидал прикосновения утюга в чемодане. Шкаф предварительно разделили на две части, что, как утверждал Палыч, всё равно не защищало его личные вещи от «солдафонского» парфюма Корзинкина. Койку у окна он уступил Корзинкину сам, обставив дело как широкий жест. На самом же деле Палыч просто боялся грозы. А с учетом «первой линии» отеля ещё и шторма.
