Чем отличается доброе утро от
обычного?
Для меня добрым было утро, когда я
просыпалась от ненавязчивого звука своего будильника, валялась в
кровати минут пять, торгуясь сама с собой в попытке подремать «еще
хоть минуточку», потом шла на кухню, пила свежесваренный кофе, не
спеша одевалась и с улыбкой на лице бодро шагала на работу в
предвкушении отличного дня.
Что же касается обычного утра…
Обычное утро начиналось со звонка начальника. Минут эдак за десять
до будильника. Сонный мозг нещадно и за какие-то несколько секунд
нагружался целым списком заданий на день, после чего шеф
отключался, даже не попрощавшись. И это я молчу про извинения за
ранний звонок! В такие моменты мой внутренний автопилот аккуратно
вел еще не проснувшееся тело за порцией кофеина и параллельно
готовил план мести для Таракана – так за глаза мы называли шефа
из-за длинных и тонких черных усов. Нет, ну как он умудрялся каждый
раз подгадать (или подгадить) так, чтобы самые последние, самые
сладкие минуты сна обрывались его коронной фразой:
- Татьяна! Что вы делаете? Я вас не
разбудил?
Так хотелось иногда ответить:
- Польку пляшу, блин! В шесть утра,
ага!
Но шеф считал заданные вопросы
риторическими, а потому, не дожидаясь моего ответа, продолжал:
- Так, слушай…
Но сегодняшний день был особенным!
Утро казалось не просто добрым, а наидобрейшим, чему я радовалась,
как ребенок, дождавшийся желанных каникул. А если говорить без
аналогий, то как помощник руководителя, ушедший в отпуск впервые за
четыре года.
Провалявшись в кровати почти до
обеда, я в образе ленивого тюленя нехотя доползла до кофемашины,
нажала кнопку и со всего маха плюхнулась на табурет, за малым не
пролетев мимо. Включился телевизор. Спустя несколько долгих секунд
непонимания происходящего, я осознала, что сижу на пульте и
попыталась вытащить его, попутно стукнувшись лбом о крепкую дубовую
столешницу. Но даже несмотря на все это, утро было добрым! Натирая
ушибленное место, я с унылым видом проследила, как черное густое
нечто наполняет мою чашку, вдохнула бодрящий аромат, на автомате
влила в себя обжигающий напиток (настолько, что чувствительность
языка исчезла минимум на пару дней) и… ожила! Во мне появилось
столько сил, столько энергии и энтузиазма, что ни одни горы не
устояли бы перед моим желанием их свернуть.
Но выбор пал на дом. Точнее, на
беспорядок в нем. И это оказалось огромной неожиданностью для
мозга. Потому что когда дело касалось уборки, в моей голове всегда
звучал голос Эйнштейна: «Только дурак нуждается в порядке – гений
господствует над хаосом». Вот только мой «гений» ушел в отпуск, а
девочка Таня, оставшаяся за него, отчаянно требовала чистоты.
И спальня, как место наиболее
частого пребывания, приняла на себя основной удар.
Когда я только переехала в свой дом,
небольшой, с маленькими комнатами, но зато двухэтажный, я сразу
заявила всем, кто покушался на мое пространство, что обставлять его
буду сама. Вкус у меня отсутствовал напрочь, поэтому в спальне
поселилась весьма разношерстная компания: двуспальная кровать с
высоким изголовьем, прикроватная тумбочка, бэушный шкаф,
доставшийся мне от родителей подруги, письменный стол, который
никогда не использовался по назначению и люстра, больше походившая
на паука с переломанными лапами, нежели на источник света. На полу
уютно расположился ковер с каким-то доисторическим рисунком, а
довершало все это безобразие трюмо, сиротливо вжимающееся в угол
буквально в метре от двери.
Первой жертвой уборки стал
приказавший долго жить комнатный цветок, найденный на подоконнике
за занавеской (вообще о нем забыла!). Кривой глиняный горшочек, с
такой любовью сделанный мной еще в начальной школе, вместе в
торчащей из него палкой (все, что осталось от растения) беспощадно
отправился в урну. Туда же полетели все бумаги с письменного стола,
надколотая ваза, так и не увидевшая в своей недолгой жизни ни
одного букета, какие-то коробочки, коробулечки, записочки, чеки,
растянутые резинки для волос, треснувшая фоторамка и еще
много-много всякого хлама, так долго оберегаемого мной от самой
себя. Если бы мама видела, с каким удовольствием я избавляюсь от
ненужных, а порой и нужных вещей (но это осознавалось обычно
поздно), она бы однозначно схватилась за голову и
наиграно-театрально выдала: «…но Таню было уже не остановить!».
