© Лидия Кобзарь-Шалдуга, 2016
ISBN 978-5-4483-3189-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Хочется написать о моих родителях, о наших предках – для своих детей и внуков. Сейчас в моем домашнем архиве набралось немало материалов для нашей Родословной. Это – довольно обширные записки моего отца, мои записи бабушкиных и маминых рассказов об их родителях. Это две моих книги о детстве наших детей – Кости и Алены. Это и много писем моих родителей, мужа и сына. И конечно, семейные фотоальбомы.
Ребенком я очень любила зимними вечерами слушать разговоры-воспоминания взрослых. Ещё студенткой спрашивала бабушку о родителях, о её молодости. Сейчас очень сожалею, что недостаточно расспрашивала, в юности мы заняты собой, в зрелости – своей семьёй и детьми…
Очень хочу, чтобы дети, внуки помнили свои корни, своих дедов-прадедов, чтили их память. Чтобы знали историю своего рода и своей далёкой пра-Родины – Украины.
* * *
После кончины мамы отец сильно тосковал, особенно зимой, когда нет работ по хозяйству. Чтобы как-то отвлечь, я просила его написать о своих родителях и о своей жизни. Он начал мне присылать свои записи на разлинованных листках из какого-то старого бухгалтерского журнала.
Самое первое моё воспоминание – ещё из младенческой кроватки. Кроватка довольно просторная, с высокими боковинками, сплетёнными из тонкой лозы, нарезанной вдоль. Постелька застелена простынкой – тёмно-красной, с узором. Я ничем не укрыта, лежу на боку, скучно. Перед глазами – таинственная дверка, манит, тянет меня, я хочу открывать эту дверцу, заглянуть в неё, узнать, что же там, в неведомом мире.
Когда уже совсем взрослой, кажется, даже после смерти мамы я описала отцу этот момент, он сильно удивился.
– Что это за кроватка у меня была? – спросила я у него.
– Я сам сделал её из немецких корзин для снарядов. А дверка-окошко – это кожаная застёжка на крышке плетёной корзины.
Кстати, помню у нас ещё один необыкновенный трофей той войны. Отец в лето 1958 года в свои тридцать лет сам построил новую хату. На крыльцо вели три ступени из кирпича. А в основании, первой ступенью, лежал большой обточенный камень прямоугольной формы. Отец сказал, что в молодости притащил его от станции Шиповатое в пяти километрах от нашего села Рогозянки. Как этот огромный, обработанный камень там оказался – неизвестно.
В давние времена о девушке говорили: «она честного рода», а о парне: «он славного рода». А чем могут гордиться наши сородичи, не дворяне, а простые хлеборобы? Конечно же, отзывчивостью и щедростью, честностью и трудолюбием.
Мой отец Кобзарь Иван Нестерович 1927 г.р. всю жизнь строил и мастерил. Говорят, это у него от его дядьев: Артема и Данилы Кривули – братьев его матери Неонилы Даниловны Кривули (1888—1978), вышедшей замуж из старинного села Катериновки в село Рогозянку за Кобзаря Нестора Микитовича (18?? -1931).
В семье прадеда Данилы Кривули и его жены Марии (она в девичестве была ещё крепостной) было три брата и три сестры, все – типично украинской, яркой внешности: среднего роста, крепкого телосложения, чернобровые, с пухлыми губами и живым взглядом карих глаз. Одна из сестёр – моя бабушка Неонила говорила, что она девчонкой ходила с подружками собирать ягоды в саду помещика Вадбольского, его имение находилось недалеко от её родной Катериновки.
Семья Кривули считалась зажиточной: были у них волы и кони, молотилка и косарка, но работников-наймитов не держали, со всеми работами управлялись сами. После полевых работ, собрав урожай и подготовив землю к зиме, Данило Кривуля с сыновьями уходил на заработки – на плотницкие и строительные работы: делать возы и арбы, строить сараи, дома, укрывать соломой крыши.
