Кристина
Всматриваюсь в дисплей телефона и пытаюсь подавить нарастающую
панику. Счет, который регулярно пополнялся дядей Рашидом,
постепенно пустеет, и меня это беспокоит. Непонятно, что будет со
мной дальше.
После смерти крестного прошел уже месяц. До сих пор не могу
осознать, что его больше нет. Начинаю глотать воздух, чтобы
предотвратить паническую атаку. После пропажи родителей это мой
частый гость. Паника. Страх. Беспомощность.
Дядя Рашид попытался стать мне опорой, и у него это в итоге
получилось. Но сейчас и его не стало, и я осталась один на один с
реальностью.
Хотя надежда, что мама с папой вернутся, ещё теплится в
груди.
Но, черт, два года! Это много.
Они не вернулись после очередных археологических раскопок. Никто
из команды не имеет понятия, куда они подевались. Говорили, что
вроде на какой-то след напали и решили проверить, что интересного
найдут — и все, больше их никто не видел. И поисковые отряды ничего
не дали.
— Полевая, я задал вопрос, — наш новый препод отвлекает меня от
размышлений, — такими темпами вы останетесь на второй год.
Выдыхаю. Как же меня бесит вот это цепляние препода по всемирной
истории. Но сейчас я благодарна ему, потому что могу переключиться
со своего страха.
Рядом от смеха хрюкает Наташка и красноречиво выгибает брови.
Она искренне верит в то, что Сергей Макарович таким вот способом
заигрывает со мной. И я была бы не против, но тут уже явно
перегибается палка! Он вечно тычет, что я невнимательная и вообще
бездарная.
Этот молодой и красивый мужик в свое время свел с ума всех
девчонок потока и до сих пор это делает, стоит ему появиться в поле
зрения студенток, но он настырно пытается задеть именно меня.
— Так что я спросил? — он прищуриваются, и этим заставляет меня
поерзать на стуле.
— Извините, Сергей Макарович, я прослушала, — решаю признаться в
этом честно, чтобы побесить этого сноба.
Невинно хлопаю ресницами. Жду реакции. И — о чудо! — по
вспыхнувшему синему взгляду понимаю, что попадаю в цель.
— Ожидаемо, — хмыкает, — после пар задержитесь, у меня к вам
серьёзный разговор.
Стараюсь не закатить глаза, чтобы в открытую не показать степень
своего раздражения. Боковым зрением вижу, как вспыхивает и довольно
скалится Наташка. Ну все, на перемене мне конец. Теперь точно весь
мозг вынесет разговорами о Сереженьке.
Сразу после звонка выбегаю из аудитории и пытаюсь скрыться от
подруги на улице. Проталкиваюсь сквозь толпу возле гардероба.
— Эй, пигалица, куда прешь?
Отпихиваю какого-то шкафа, вставшего на моем пути.
— За курткой, логично же, шкафчик, — фыркаю и протягиваю
номерок.
Выдергиваю кожанку и выдыхаю. Забегаю за угол универа, где
обычно курят, кашляю, когда в легкие проникает сигаретный дым, и
спешу дальше. Возле меня тормозит серебряный внедорожник. Я
оглядываюсь по сторонам, и сердце проваливается, когда обнаруживаю,
что забрела в безлюдный переулок. Доигралась в шпиона, блин.
Мой внутренний голос вопит, что пора сматываться. Посреди бела
дня такие машины просто так не останавливаются. И это предчувствие
подтверждается, когда ее дверца открывается. Больше не мешкая,
срываюсь на бег. В ушах шумит кровь, пока я преодолеваю несколько
десятков метров до главного входа. Уж лучше отбрыкиваться от
назойливой Наташки, чем оказаться засунутой в незнакомую тачку.
Нет уж, так просто меня не возьмешь.
— Эй, Кристофер, — моя подружка хватает меня за руку и дергает
на себя, — ты куда умотала?
Я пытаюсь отдышаться и взвизгиваю, когда вижу на парковке
универа ту самую машину. Что за черт? В этот раз водитель
появляется в поле зрения, и я едва не лишаюсь чувств —
Лавров-младший собственной персоной. Тимофей. Моя слабость и первая
влюбленность.
