Глава первая
Классный час
Ну и въедливый у нас историк. Пристал со своими датами, а у меня в голове все перепуталось, стою у доски, пытаюсь вспомнить, когда был подписан советско-китайский договор и дружбе и союзе? Память подводит. Измена! Точно помню, подписали договор в 1945 году, вот и Афоня кивает, мол, верно, теперь называй месяц и число. Месяц помню – август. А с числом – беда.
Афанасий Карлович смотрит на меня, как на заклятого врага, то и дело снимает свои круглые очки, протирает линзы, вздыхает. Димон что-то кричит с четвертой парты, наверняка называет дату, но я ничего не слышу, в классе слишком шумно. И Светка Парамонова пытается помочь.
– …надцатого августа, – услышал я громкий шепот Светки.
Какого-какого? Надцатого? Хм… Смешно.
– Глеб, вспоминай, – поторопил меня Афанасий Карлович и взял у Витьки Комарова айфон. – На перемене отдам.
– Афанасий Карлович, мне звонить должны, – пробурчал Витька.
В классе раздался смех.
– Витя, ты на уроке, какие звонки?!
– Личные.
Снова смех.
– Прекратите смеяться, вы мешаете Глебу сосредоточиться.
Светка вырвала из тетради лист и показала его мне. Я увидел цифру «14».
– Афанасий Карлович, советско-китайский договор был подписан четырнадцатого августа.
– Соизволил-таки вспомнить. Садись. Четыре.
– А почему четыре, Афанасий Карлович? – спросила Светка. – Он же вспомнил.
– Слишком поздно вспомнил, – ответил Афоня, выводя в журнале четвертку. – Так, теперь место Озерова у доски займет… займет… – он начал водить ручкой по столбцу фамилий.
В классе мгновенно воцарилась тишина, все смотрели на Афоню и ждали, кого тот выберет следующим «счастливчиком».
– Крылов!
Димон стукнул ладонью по парте.
– Чёрт, так и знал.
– Давай, Димон, – усмехнулся я. – Не подкачай.
– Глеб, – крикнул сзади Витька.
– Чего?
– Тебе от Светки.
Я обернулся, протянул руку, взяв у Комара смятый лист бумаги. Потом посмотрел на Светку, она улыбнулась, смутилась. Ёлы-палы, нашла через кого записку передать. Комар наверняка в неё нос успел засунуть. Я снова покосился на Витьку. Точно прочитал. Сидит, ухмыляется. Показав Витьке кулак, я развернул тетрадный лист. «Глеб, сходим сегодня в кино?», – писала Светка.
Писать ответ я не стал, дождался, когда Светка посмотрит в мою сторону и кивнул. Она кивнула в ответ. И в этот момент класс разразился громким смехом. Все ясно, Димон что-то ляпнул, не подумав. Даже Афоня не смог сдержать смешок.
– Садись. Три.
До звонка оставалось минут пять, Афоня начал писать на доске домашнее задание, когда в классе появилась Нина – наша классуха, она же училка по русскому и литературе. Из всех учителей Нина Владимировна выделяется тем, что умеет находить общий язык с учениками. Нина никогда не повышает голоса, не оскорбляет, не читает нудных нотаций. Говорит спокойно, тихо, иногда её не сразу услышишь, но говорит так, что любой (будь то ботаник, как Сонька Яковлева, или полный пофигист наподобие Витьки Комарова) понимают её с полуслова. За это мы нашу Нину уважаем, и, пожалуй, она единственная из учителей, которую не наградили прикольной кликухой. Так и называем её – Нина. За глаза, разумеется.
Нина Владимировна вошла в кабинет истории, бегло скользнула взглядом по Афанасию Карловичу и, заламывая себе пальцы, обратилась к классу:
– Я отниму у вас одну минуту.
– Пожалуйста, – буркнул Афоня, вытерев о влажную тряпку, перепачканные мелом пальцы.
– Ребята, сегодня после седьмого урока будет классный час.
– Ну-у-у! – раздалось со всех сторон.
– Нина Владимировна!
– Блин, опять классный час!
– Так не честно.
– Ребята! Ребята, – Нина Владимировна нервничала, постоянно сглатывала и чувствовала себя явно не в своей тарелке. – Я прошу вас не расходиться. Все, вы предупреждены. Я вас жду. Извините, Афанасий Карлович. – Нина Владимировна вышла.
