Все персонажи, события, организации и диалоги, изображённые в данной книге, являются продуктом авторского воображения и используются в вымышленном контексте. Любые совпадения с реальными лицами, живыми или умершими, событиями или учреждениями являются случайными и непреднамеренными. Никакая часть этой книги не должна толковаться как изложение реальных фактов.
В каждом доме, если хорошо поискать, есть старый альбом с выцветшими фотографиями. Он лежит где-то на антресолях, и руки доходят до него нечасто. Но сегодня что-то потянуло меня к нему – может быть, осенний вечер за окном, такой же, как тот, давний.
Я перелистывал страницы, скользя взглядом по забытым лицам, и вдруг пальцы остановились. Вот он, тот самый снимок. Я, неловкий, в костюме, и она – в алом платье. Мы танцуем. На снимке я смотрю на неё с тем выражением, которое бывает только один раз – когда судьба приоткрывает перед тобой дверь в другую жизнь, и ты, замирая, делаешь шаг в проём. Её взгляд опущен, она смотрит куда-то в сторону, но для меня в тот миг не существовало ничего, кроме неё.
Эту историю я не рассказывал никому. Её нельзя поведать своим детям, чтобы не смутить их души. О ней не спросит моя жена, с которой мы нашли тихое и прочное счастье. Но любая нерассказанная история тяготит. Она просится наружу.
И сегодня, глядя на это фото, я понял: я расскажу её вам. Незнакомому человеку, который стал моим молчаливым собеседником. Потому что, возможно, эта история – не только про меня. Она про ту самую дверь, что хоть раз приоткрывалась перед каждым из нас.
Этот день был особенным с самой первой минуты, с того самого мгновения, как я открыл глаза и увидел, как занавеска колышется от утреннего ветерка. Воздух в комнате был насыщен ожиданием, он звенел от сдерживаемого волнения, словно натянутая струна, готовая сорваться в чистое, высокое звучание. Мы все понимали, ещё не говоря об этом – сегодня захлопнется одна дверь, знакомая до боли, и откроется другая, в огромный, ослепительный и пугающий мир взрослой жизни. Ещё вчера мы были просто учениками, склонившимися над тетрадками, а сегодня уже стояли на этом пороге, чувствуя, как от смеси радости и сладкой тревоги слегка кружится голова. Казалось, само время замерло, затаив дыхание, давая нам последние мгновения детства, последние мгновения перед решающим шагом.
Меня зовут Светослав. Я рос в семье, где слово «мужчина» всегда произносилось с особым уважением и ассоциировалось с дедушкой. Он был бывшим моряком, и даже в свои преклонные годы его ладонь, когда он тяжело и с любовью клал мне её на плечо, была твёрдой и шершавой, как палубная доска, видевшая и шторма, и штиль. Он был капитаном на судне-тральщике, что в голодные послевоенные годы очищал моря от ржавого, смертоносного железа, таившегося в глубинах. Моя бабушка-педиатр была воплощением профессионализма и доброты, настоящим семейным врачом на все случаи жизни. Мама, бухгалтер, вся состоящая из цифр и отчётов, казалось, должна была быть сухой и строгой. Но нет. Несмотря на вечную занятость, она всегда находила и силы, и тепло, чтобы проверить мои дневники, помочь с домашним заданием, а в выходные – пожарить мои любимые бутерброды с сыром и яйцом, от которых на всю квартиру стоял такой дух, что казалось – вот он, запах счастья. Её любовь была не в громких словах, а в этих маленьких, но таких важных вещах, из которых и соткана прочность семейного очага. Мы жили, как миллионы других семей в те смутные девяностые: не в роскоши, но, слава Богу, и не в нужде. Наш быт был наполнен простыми, но искренними радостями: мерцающим экраном телевизора, заветными кассетами с фильмами для «видика», волшебством 8-битных миров моей «Денди» и верным велосипедом, уносившим меня в самые дальние, манящие уголки двора. Мы не имели дорогих вещей, но были богаты тем, что действительно важно – взаимопониманием, поддержкой и той особой, ни с чем не сравнимой семейной атмосферой, где каждый знал: что бы ни случилось, его здесь всегда ждут и поймут.
