— За что вы так со мной? — тихо спросила у повитухи, стоя около
порога.
— Девочка, ты родила? Родила. На ногах стоять можешь? Можешь.
Всё, проваливай, мне проблемы не нужны.
— Но куда я пойду с младенцем? — едва ли не прошептала, отчаянно
стараясь сдержать слёзы.
— Раньше надо было думать, когда сынку графскому взаимностью
отвечала, — отрезала женщина, имя которой я так и не смогла
выведать.
Кто-то говорил, что она травница, кто-то – что самая настоящая
колдунья.
— Вы же знаете, что это не так. Он меня…
— А ну тихо! — рявкнула повитуха, не давая договорить. — Хозяева
сказали, что ты сама лезла, значит, так и есть. Скажи спасибо, что
в монастырь не отправили.
— Можем мы остаться хотя бы на ночь? — я предприняла последнюю
попытку. — На улице темно, незнакомый лес. Вдруг там водятся
хищники?
— Ладно, только на одну ночь, а утром, ещё до рассвета, ты
уйдёшь, — сдалась женщина. — Ложись на лавку. Ты худая, места
хватит. А ребёнок пусть в корзине спит.
На тёплую благодарность меня попросту не хватило. Всё
происходящее со мной напоминало страшный сон.
Только вот проснуться не получалось…
Положив сумку с вещами под голову, я укрылась старым покрывалом и
погрузилась в воспоминания.
Ещё несколько дней назад я была дома, в съёмной однушке на краю
Москвы. Пришла с работы, прибралась, приготовила нехитрый ужин и
снова села за работу. Надо было подшить платье и отремонтировать
пару молний. Завтра опять в мастерскую: небольшой павильон, который
мы делили с Василием Павловичем, сапожником. Мечты об ателье
разбилась ещё пять лет назад, когда заболел сначала отец, а через
год мама. Все средства, отложенные на открытие собственного дела,
ушли на лечение, но и этого не хватало.
Продажа квартиры, долги, огромный кредит… Но родителям это не
помогло, оба сгорели пару лет назад, оставив меня совершенно одну.
Василий Павлович ругался на меня, говорил, что я опустила руки и
перестала мечтать. Но как продолжать витать в облаках, когда каждый
месяц необходимо отдать банкам почти всю зарплату, а на оставшиеся
копейки прожить целый месяц?
В тот злополучный вечер я как раз дошивала подол платья, когда
почувствовала сильную боль в груди. Вызвав скорую и открыв дверь, я
прилегла на диван, но очнулась не от приезда врачей и даже не в
больничной палате, а в аду, чувствуя неимоверную, опоясывающую
боль. И тихое бормотание пожилой женщины:
— Ещё немного осталось, не смей помирать! Ну же, тужься!
Даже затуманенным от боли мозгом я поняла, что от меня
требуется. Напрягшись из последних сил, я почувствовала облегчение,
а затем тихий детский плач.
Подумать о том, что я никак не могла быть беременной, не успела,
потеряв сознание. Очнувшись спустя сутки, я знала всё… Кем стала,
почему и от кого родила, как попала в это место. Знала всё, кроме
понимания, что делать дальше.
Теперь я – Амалия, младшая служанка поместья Девон. Юная девушка
восемнадцати лет, которая так некстати попалась на глаза
вернувшемуся из столицы младшему лорду. Генри Адамсон брал от жизни
всё, не думая, что может причинить кому-то боль. Амалия была не
первой, кто пал жертвой его похоти, были и другие. Но ей повезло
больше, из его спальни ушла живой. Только вот не знала она, что
понесла в ту ночь, а когда узнала, что-то делать уже было поздно.
Родители Генри, Адамсоны-старшие, пожалели Амалию. Спрятали до
родов и даже оставили мешочек с золотом – за молчание. Только вот
Амалия умерла, не пережив рождение своего сына, а я каким-то чудом
попала в её тело.
Я ворочалась на скамье, пытаясь понять, как жить дальше. Кое-что я
знаю из воспоминаний Амалии, только знания девочки были очень
скудны. Хорошо хоть читать и писать умела. А ещё она знала точно:
незамужнюю девушку с ребёнком не примет ни один нормальный
дом.
