– Ты можешь оставить его и проваливать, - кивнув на свёрток в
моих руках, усмехнулся граф. – Ублюдку не стоило рождаться.
– Ни за что, - шепнула, отшатываясь и крепче прижимая к себе
сына.
– Что же, тогда проваливайте вместе, - его светлость брезгливо
отвернулся от меня, давая понять, что разговор ему более не
интересен.
– Ваша Светлость, но это же ваш внук, - со слезами на глазах я
повернулась к леди Марис. – Адриан бы никогда так не поступил. Он
ждал нашего малыша и…
– Ты – безродная девка, которая понесла… Да хоть бы и от нашего
конюха, - леди Марис безразлично отмахнулась, спрятав в глубине
глаз боль. – Уходи, Амели. Нам распутницы не нужны.
– Бред, - я неверяще покачала головой. – Вы уже потеряли сына,
неужели готовы…
– Не смей говорить о нём! - прошипела бывшая леди Марис. –
Адриан остался бы жив, если бы так не торопился к тебе. Убирайся,
Амели. И щенка с собой забирай.
– Вы пожалеете об этом. Не сразу, но со временем вы пожалеете,
что прогнали нас, лишили себя общения с внуком.
– Уведите её, - громко приказал граф страже, стоящей возле
дверей, а после повернулся ко мне, доставая кошель и швыряя мне под
ноги. – Забирай и проваливай. Иначе велю выпороть на конюшне, а
ублюдка утопить.
Сжав зубы, чтобы не допустить слёз, я нагнулась и подняла
шелковый мешочек. Кинув последний взгляд на дом, в котором была так
счастлива совсем недавно, я прижала сына к груди, подхватила сумку
с пожитками и вышла вон. Сначала из дома, а после и за ворота
замка.
И только услышав грохот закрывшихся ворот за моей спиной, я
тихонько завыла, утыкаясь лицом в тёплую меховую шкуру. Ледяной
ветер буквально пронизывал до костей, но мне было настолько больно,
что я даже не думала об этом. В груди словно что-то взорвалось,
лишая способности слышать, ощущать, думать…
Когда истерика поутихла, я подняла голову и огляделась. Бери себя в
руки, Амелька. Ты же сильная, правда? Ты была слабой там, в своём
мире, и тебя поспешили сломать. Вот он, второй шанс. Неужели ты
сломаешься и в этот раз?
Мотнув головой, я глубоко вздохнула. Не дождётесь!
Прищурившись, я разглядела очертания родных Рачков. Не для меня –
для хозяйки тела. Это там она провела всё детство и юность, пока не
попала в поместье к господам обычной горничной. Пока не повстречала
Адриана – молодого графа, красивого, статного, умного.
Именно из-за этой связи… Из-за мезальянса между лордом и служанкой,
я стою сейчас практически посреди поля и пытаюсь понять, как выжить
самой и как не погубить младенца.
– Ну что, малыш, идём домой? - тихо проговорила я, трогая губами
лобик сына. – Ох, сомневаюсь, что от отчего дома что-то осталось,
но и выбора у нас нет.
Это только кажется, что Рачки совсем близко, но на самом деле
это около четырёх километров по холмистой равнине, по извилистой
дороге вдоль реки. К деревне я подошла продрогшая до ужаса,
двигаясь вперёд гонимая страхом замёрзнуть по пути. Когда увидела
родной дом, едва не расплакалась от счастья.
– Вы посмотрите на неё, пришла, - послышалось ехидное за
спиной.
Обернувшись, увидела Марику – местную языкастую сплетницу. Она не
любила Амели. За то, что та работала в господском доме, на
территорию которого её саму не пускали. За то, что граф влюбился в
Амели и оберегал свою возлюбленную. За то, что безродная девка вмиг
стала госпожой.
Вот за это Амели возненавидели многие…
И теперь Марика смотрит с ехидным превосходством. Конечно, у неё
дом, муж, полная семья, а я стою перед пустым, старым домом, с
ребёнком на руках.
– Что тебе, Марика?
– А ты гонор-то поубавь, графёнок не заступится больше,
помер.
– Язык прикуси, иначе мигом донесу до господ, - процедила я.
Воспоминания Амели о женихе больно кольнули.
