АНГЕЛЫ ОТПЕВАЮТ ВСЕХ ПОДРЯД
ОСТРОСЮЖЕТНЫЙРОМАН
ГЛАВА 1
«Треск костей заглушил грохот выстрелов… Я был убит дважды. Предательством Таис и пулей в голову…
Когда Таис поняла, что у меня кончились патроны, черный зрачок ее автомата взглянул мне в глаза, и плюнул оранжевым огнем…
Все кончено… никто не узнает правду о моей любви. В Раю меня не ждут, в раю не до любви, но едва ли все муки Ада сравнятся с моей последней болью, болью предательства любимой женщины»…
Начало канадского детектива было в другой половине разорванной пополам книжки. Тимофей еще раз пошарил под сиденьем, где нашел окончание триллера безвестного автора. Пусто. Разочарованно вздохнув, похлопал себя по карманам: вот теперь бы самое время покурить. Но сигареты – ёк, а денег только на цветы.
Лететь еще часа четыре. Кровач сладко потянулся, закрыл глаза. Вот и кончилась разлука. Командировка в Находку была успешной. Он вез для института большой заказ. Его ждала премия в полдоклада. Но о премии он перестал думать, едва во Владивостоке плюхнулся в шикарное кресло салона первого класса. Не до того… Воображение, в который раз, проигрывало скорую встречу с женой. Он тонул в воображаемых объятьях любимой Сусанны…
На этот раз все было иначе. Мелкая зыбь любовной неутоленной страсти, на этот раз не искажала вызванное за тысячи километров видение жены. Сердце без суеты вглядывалось в любимые очи, полные ответного ожидания и нежности. Видимо, впервые сердечные чувства возобладали над его нетерпеливой, неразборчивой чувственностью. Невиданное дело, в командировке он впервые не изменил жене… Ах, господи, скорее бы посадка!
В натужный стон турбин самолета из-за спины Кровача вплетался "леденящий душу", полуобморочный треп двух молодых женщин. Повествовала женщина с вологодским акцентом. Голос неполовозрелый. Тонкий, вибрирующий от волнения. Сопереживающие комментарии то и дело вставляла, более дородная тетка Маргарита с прокуренным голосиной.
Речь шла о кровожадном сексуальном маньяке, больше года державшем в страхе женское население Орехово-Борисово. На суде этого извращенца за ласковый голос прозвали Ореховским Соловьем.
Отличала педофила необычайное тщеславие. Где только не прятал подонок трупы несовершеннолетних белокурых девочек. Под корни деревьев в Измайловском парке, под кусты роз в Сокольниках, в детские песочницы закапывал. И каждый раз оставлял поблизости какую-нибудь хорошо заметную улику. Он играл с милицией в поддавки и, тем не менее, выслеживали его сыскари почти два года. Вырвавшееся у прокурора словечко "неуловимый" маньяк воспринял как самую высокую в его жизни награду.
.
Кровавые подробности надругательства над незрелой женской плотью живописались вологжанкой, прямо-таки, сладострастно… Она обмирала от ужаса. Она была бессильна перед дьявольской силой ущербного любопытства. Любопытство воспаляло в ней приступ неодолимого желания вновь и вновь, рассказывая, насладиться возбуждающим страхом трепетом перед демонической сексуальной страстью живодера-насильника.
– Я не могу, я больше не могу, – переведя дух, поминала всех святых вологжанка, – такой симпатичный с виду парень… Ну чего ему не хватало… С ним и так любая женщина пошла бы.
– Блондин? Брюнет? – гудела Маргарита.
– Стриженый под ноль шатен в парике. Одна школьница выжила. Парик-то и узнала . Ты бы посмотрела на фотографию ее грудей, ножницами, мерзавец, кромсал. Девочка опознала парик на спектакле по телику, а до суда не дожила. Утопилась, бедненькая…
– Ну, блин! Ножницами, говоришь? Ножницы, поди, портновские!– С деловым вожделением криминалиста-любителя выясняла Маргарита изуверские подробности злодеяний. – – Ага, нашли ножницы.
