ГЛАВА 1.
86 год до н.э., порт Брундизий, Римская республика.
Беспощадно палящее днем солнце медленно опускалось за горизонт. Вечерние сумерки роняли длинные тени от рослых кипарисов, обрамляющих пыльную Апиеву дорогу, широкой рекой утекавшую на запад и час назад поглотившую первый из нагруженных доверху обозов. Спурий, центурион второго легиона под командованием Луция Корнелия Суллы несколько минут назад отдал последние распоряжения ночной страже, и сейчас расположился на открытой террасе портовой таверны. Уставший и раздраженный, он рывком расстегнул на груди фибулы1 и набросил багряный сагум2 на тяжелый стул с дубовыми ножками. Освободив голову от начищенного до блеска стального шлема с поперечным гребнем, Спурий окликнул нумедийку, скоблившую соседний стол:
– Принеси вина и сыра!
– Слушаюсь, господин. – Нумедийка сверкнула быстрыми глазами, тут же поклонилась и исчезла. За эту неделю центурион приучил повиноваться ему без малейшего промедления, хотя для этого пришлось арестовать хозяина трактира. Шести часов в темном трюме консульской триремы хватило, чтобы в порту поняли – центурион Спурий очень не любит, когда его приказы выполняются с задержкой.
Неделю назад его центурия приплыла в Брундизий из Греции на трех триремах3, загруженных по самые борта. Легион Спурия участвовал в штурме Афин, этой древней эллинской твердыни. При воспоминании о той победе губы центуриона расплылись в блаженной улыбке…
Основные силы консула Суллы атаковали город по фронту между Пирейскими и Священными воротами. Оборонявшиеся полагали, что это и есть главный удар консула, между тем несколько центурий ударили в тыл, у стены Гептахалка. Обороны там почти не было, и Спурий, будучи еще простым легионером, в числе первых перебрался через высокий каменный барьер зубчатой бойницы. В городе началась резня. Римляне, получившие приказ никого не щадить, вырезали жилые кварталы целыми семьями. В какие-то несколько часов Афины были залиты кровью. Повсюду слышались вопли раненных, женские крики несчастных афинянок, подвергающихся грубому насилию, треск ломающейся древесины и звон металла, встречающегося с металлом. В городских боях пал командир Спурия, центурион Марк. Копье греческого гоплита пробило ему шею, и он умер тут же, у подножья храма Зевса. Спурий этого не видел. Поглощенный жаждой убийства, он метался по узким афинским улицам вместе с легионерами своей центурии, выламывал двери и крушил гладиусом4 все живое, встречавшееся ему на пути. Легионеры, воодушевленные возможностью грабежа, бесчинствовали в городе два дня. Консул Сулла наказывал Афины за непокорность. Еще четыре дня повозки вывозили богатства в римский лагерь. Золото, бесценные античные статуи, городская казна, сокровища разграбленных греческих храмов. Тогда в руки Суллы и попала знаменитая библиотека Аристотеля, выкупленная неким Апелликоном и хранившаяся в его доме в Афинах.
При воспоминании об этой куче папирусов и ничего не стоящих листов бумаги, переплетенных воловьей кожей, Спурий нахмурился.
– Господин желает еще что-нибудь? – Нумедийка поставила на стол кувшин с вином, полголовы сыра и свежий хлеб.
– Принеси еще кружку, нас будет двое, – проговорил Спурий, глядя на консульские корабли, покачивающиеся у причала.
За храбрость и мужество при штурме городских стен консул назначил Спурия центурионом, вместо павшего в бою Марка, и приказал ему сопроводить под охраной центурии триремы, гружёные отобранными у афинян богатствами. За проклятые трухлявые свитки, уложенные в большой деревянный ящик, обитый кожей, Спурий теперь отвечает собственной головой. Сулла так и сказал, вручая новоназначенному центуриону витис
