Глава 1
Я видел, что от самолёта отделилась тёмная точка, которая превратилась в парашютный купол. Но это один, а где же второй?
Самолёт был почти над кромками деревьев лесопосадки, как вдруг появилась вторая точка.
– Второй, есть.
На душе немного отлегло. Значит, обоим удалось выйти «из кабинета», так сказать.
Если верить Инструкции для лётчика Л-29 и разделу вынужденного покидания, первым катапультироваться должен был член экипажа, а затем командир. Но это не панацея. Можно производить в любом порядке.
Сам же самолёт, объятый огнём, стремился на встречу с земной поверхностью. Секунды падения смотрелись, словно в замедленной съёмке. Вокруг меня все пытались рассчитать место падения. Я даже не понимал, они сейчас восхищаются этим зрелищем или переживают так за судьбу «элочки».
Мне всегда говорили, что нельзя ставить свою жизнь выше этой «железки», пускай и дюралевой.
Свою грубую посадку с моментальным уничтожением, наш Л-29 совершил в районе объездной городской дороги на поле подсолнухов. В небо сразу устремился столб дыма. А со спины уже трубил общее построение эскадрильи Ребров.
– Все в казарму и ждать там. Курков старший и… над первым курсом тоже. Чего встали? Бегом, птенчики, в гнездо! – крикнул Гелий Вольфрамович, а сам направился на КДП.
– Товарищ полковник! – догнал я его. – Разрешите я с наземной поисково-спасательной командой пойду сейчас. Там же наш товарищ и инструктор.
– Гелий Вольфрамович, и мы готовы… – сказал, подбежавший вслед за мной Макс. Вместе с ним был и Костя.
– Курков, приказ какой был? Свалили в ужасе, малыши. Будет ещё время для геройства. Два купола видели?
– Так точно.
– Приземлились, примерно в районе Вороновского полигона. Найдём и в лучшем виде доставим. Крууугом и не маячить здесь.
Несмотря на заверения Вольфрамовича, на душе было неспокойно. Пока шли в казарму, я проигрывал в голове всё, что мы видели со стороны.
– Высота маленькая была. Зачем так тянули? – задавался вопросом Костя.
– Могли от деревни уводить. Там же и Сметановка, и Орловка, и… на полигоне же мотострелки на учениях сейчас! – воскликнул Макс.
– Я тоже думаю, что пытались затушить пожар. А потом уводили. Непонятно, кто первый «вышел», а второй. Нестеров кричал в эфир, что триста метров было, – сказал я.
– Вообще не помню, Серый. Я только крик Тёмыча услышал и сразу на улицу с туалета выскочил, – вздыхал Костя. – Там реально крик был. А если он обгорел? Свадьба же как?
– Пожар так быстро не развивается, чтобы они обгореть успели, – сказал я.
– И всё же вероятность есть, – пробубнил Макс.
– У Николаича тоже свадьба. Помните? Перед вылетом он говорил, – сказал я, а сам протянул руку Максу в просящем жесте и пару раз щёлкнув пальцами.
– Чего?
– Макс, ручник опусти. Сигареты давай. Обкурить надо, что Свете сказать и… Ирине Сергеевне, – предложил Костя, доставая свою белую мягкую пачку «Явы» с красным кругом посередине.
– Ничего не надо говорить. Рано ещё. Всё хорошо будет. Жалко только, не сможем ничего уточнить в больнице, – сказал я, подкуриваясь от спички Макса.
– Так ты ж не куришь, Серега, – воскликнул Курков, не убирая при этом горящую спичку.
С первой же затяжки мне стало не по себе. Если в прошлый раз, когда в своем кабинете сигарету мне дал Ребров, отказываться было не по статусу, то сейчас на меня никто не давил.
– Ну да, не курил и не надо начинать. Здоровье поберегу, – сказал я и переломил сигарету.
В скором времени шум двигателей со стороны аэродрома затих. Мы ещё долго сидели в курилке, так и не зайдя внутрь казармы.
– Он ещё и вместо меня полез в самолёт, – сказал я.
– Серый, нашел, кого винить в происшествии. Тем более, ты же видел, что там всё нормально было. Два купола, успели наполниться, – говорил Макс, срывая ягоды с тутовника.
