Бабочки не засиживаются долго на одном месте. Долго сидеть на одном месте – до безумия скучно. Порхать, вдыхать ветреные ароматы, чувствовать упругость крыльев – вот настоящее призвание бабочки. Углубляться в сложности жизни или усложнять и без того слишком запутанный клубок жизни – это не в их стиле. Им нужна легкость, легкость бытия. Ведь потерять легкость – это все равно что разучиться летать.
Бабочкам нужны крылья. Ими они опыляют растения. Они все время ищут пыльцу. Много-много пыльцы! Ее можно обменять на удовольствие. Бабочке необходимо удовольствие. Ведь она им дышит. Она его предвкушает.
Жизнь как легкое дыхание бриза, жизнь как порхание с цветка на цветок, жизнь во имя преходящей красоты – вот то, к чему привыкли бабочки. Когда любуешься бабочками, поневоле приходит в голову: их создал Бог, чтобы люди забыли на чуть-чуть свои проблемы.
Бабочка Рафаэлла, о которой пойдет речь, была как раз из этой серии бабочек, любуясь на которых душа отдыхает. Рафаэлла была вся сплошь соткана из вздохов, капризов, пряных ароматов и яркой цветочной пыльцы. Рафаэлла любила зеркала. В ее доме было много зеркал: самых разных – модных, цветных, больших, маленьких, старых, слегка пошарпанных, кривых и слишком прямолинейных. В зеркалах она вглядывалась в свое отражение, позировала, приноравливаясь к тому образу, который она видела в зеркале. Она пыталась в него перевоплотиться. Мысли при этом текли стройно, размеренно, как река. Всякий раз безостановочно, всякий раз куда-то не туда, куда надо. Все ее бабочки-подружки считали, что она думает неправильно, ибо правильным в их мире считалось то, что видимо и осязаемо, вернее, то, что все бабочки признавали видимым и осязаемым.
Зеркала в доме были разных цветов и обличий. Все они о чем-то вещали. Желтое зеркало напоминало о юности. В нем кривлялась бабочка-девчонка, которая еще не знала ни бед, ни разочарований. Она только и знала, что беспокоиться о том, что ей надеть завтра на учебу, как на нее посмотрят и что скажут другие бабочки. Было и синее зеркало. В нем отражалась другая бабочка. Та бабочка уже твердо держалась на своих крыльях, была уверена в себе и в своих целях. Каждый взмах ее крыла был непоколебимым движением вперед – навстречу своему успеху. У той бабочки в синем имелось для жизни все: бренды, мужья, признание. В синем зеркале Рафаэлла казалась себе на порядок выше, чем была на самом деле. Вся ее жизнь там, в том зеркале, состояла из сплошных прямых линий. В синее зеркало Рафаэлла предпочитала смотреть перед тем, как отправлялась совершать очередной подвиг. Она надевала свой синий дорогой пиджак, вглядывалась в свое безупречное отражение и говорила судьбе: «Право, пора!»
Бабочка порхала от зеркала к зеркалу, от цветка к цветку и восхищалась своим отражением. У Рафаэллы в доме всегда играла музыка. Ненавязчивые тона. Это были едва уловимые тона. Слушая их, она находила в себе нечто особенное, свойтвенное только ей одной. Это были случайные вспышки прозрения. Очень глубокие вспышки. Рафаэлла их смущалась, боялась, что они лишат ее легкости. Тогда она отвлекалась на что-нибудь сиюминутное, отходила от зеркала. Ведь всем известно, у зеркал нет памяти.
И все-таки было в ее доме одно зеркало, которое Рафаэлла избегала. Это зеркало стояло в темном углу комнаты и выглядело совсем неприметным. Рафаэлла даже стала забывать о нем, как вдруг из него стали доноситься до боли знакомые звуки.
