Глава 1. Все началось с кинжала
Стоял хмурый серый полдень. Небо укутала сплошная непроницаемая пелена, не дающая солнцу пробиться к земле. День был бы славным и теплым, если бы не промозглый соленый ветер. Он бил по щекам, злобно тормошил волосы, забирался под одежду и пронизывал до самых костей. Суровая непогода – последнее, что Двенадцатому хотелось бы ощущать перед смертью. Но свою судьбу он никогда не выбирал.
Боковым зрением удавалось зацепиться за мягкую зеленую траву, ковром укрывшую обрыв высокого утеса. За спиной бушевало море, волны с диким ревом бились о скалистый склон, будто пытались сломать его, разрушить, показать, кому воистину подвластна сила природы. Холодный ветер продолжал толкать с края обрыва, нисколько не щадя парня, которому и так недолго осталось.
Он стоял на коленях, чувствуя, как кровь струится по спине, как алые капли бесшумно падают на траву, лишая его сил. Море бесчинствовало, ждало добычу, словно хищник, затаившийся за краем утеса. Смерть уже подкралась близко. Двенадцатый был зол на нее, да и на судьбу, вновь решившую показать, насколько ей плевать на воина, который всегда и всюду был лишним. Чужаком. Он считал себя слишком мягким для своего дела, но выбора ему никто не давал.
Вот и сейчас, стоя на коленях на примятой траве, мокрой от крови, Двенадцатый смотрел в горящие алым светом глаза своего напарника, возвышающегося напротив. Во взгляде отражалось презрение, смешанное с ненавистью. Крепкая рука рывком впилась в шею Двенадцатого, подняла его с колен, будто он был весом со щенка. Сквозь бурю и шум вздымающихся волн донеслось злобное рычание:
– Наконец-то!
Двенадцатый моргнул несколько раз, пытаясь смахнуть пелену перед глазами, и одним взглядом уговаривал своего уже бывшего напарника отпустить его. Но крепкие пальцы лишь сильнее впивались в шею, не давая сделать вдох.
– Наконец-то ты сдохнешь! – снова рявкнул воин, стоящий напротив. – Больше ты мешаться не посмеешь! Никто и никогда про тебя не вспомнит!
– Перестань, Восьмой… – сдавленно процедил Двенадцатый, из последних сил хватаясь за руки напарника.
– Слышишь?! Никто про тебя даже не вспомнит! Ты будешь гнить на морском дне, пока не отправишься в бездну вечности! А я вернусь героем, и Первый даже слова мне не скажет!
Наверняка он говорил что-то еще, но Двенадцатый уже не мог разобрать его слов. Только шум ворочался в голове, отдаваясь болью в конечностях. Но в следующий миг пальцы напарника разомкнулись. Последний раз вспыхнул огонь ненависти в его глазах, а на теле засияли алые полосы, извиваясь на руках и шее, словно змеи. Багровая дымка струилась в воздухе, уносимая ветром. Это было последним, что увидел Двенадцатый, пока летел с обрыва. Его обхватили холодные руки моря и унесли в свою темную пучину.
***
Двенадцатый никак не мог понять, что привело к подобному исходу. Чем же воин вроде него так провинился, что заслужил жестокую смерть в пучине вод? Ответа не было. Да и не могло быть. Конечно, он догадывался о том, что любой рыцарь на территории империи готов снести ему голову во имя Его Величества. Быть наемником опасно, но еще хуже быть нумерованным Лагеря Смерти. Тут уж точно – не успеешь моргнуть глазом, как окажешься в темнице в ожидании публичной казни на главной площади. Вокруг начнут горланить менестрели, женщины и дети будут радоваться, показывая пальцем на плененного воина, а старики – укоризненно качать седыми головами.
На территории империи нумерованных, вроде Двенадцатого, боятся и желают им поскорее отправиться в бездну вечности. Простой люд падок на истории и слухи о том, что подобные воины носят ошейники, словно собаки, покрываются светящимися алыми полосами и без особых причин убивают все, что движется. Отчасти это было правдой. Другая, теневая часть жителей империи покровительствовала им и давала исключительные задания с хорошей оплатой. Толстосумы не жалели мешков золота ради исполнения своих прихотей, даже если они нарушают дюжину законов.
