Труп перегораживал дверь в комнатушку почти целиком – войти можно было лишь переступив через его длинные, до сих пор чуть согнутые в коленях ноги, или вплотную притеревшись к одной из стен. Впрочем, никому это особо не мешало: народ сновал в коридор и обратно будто на вокзале… или очень активно порывался это сделать. Кроме следственной бригады и медиков, сунуться внутрь пытались то управляющий здешней ночлежки, то какие-то вроде бы очевидцы, то вообще не пойми кто – кажется, просто любопытные соседи. Последних в этом клоповнике, больше смахивающим на убогое общежитие, а не на апартаменты, о чем гордо сообщала табличка на входе, оказалось предостаточно. Как и дверей таких же вот точно комнатушек, с двух сторон выходящих в длинный, навылет прошивающий приземистое здание, коридор.
Положение безобидной свидетельницы, случайно оказавшейся на месте преступления, давало Майе достаточно возможностей наблюдать за происходившим вокруг, тем более, ничего другого все равно не оставалось. Ну и смысл тогда портить удачно сложившееся о ней впечатление?
Вот она и наблюдала, стараясь не морщиться и не привлекать к себе лишнего внимания. За тем, как люди, непонятно с чего вдруг решившие, что искать здесь улики бессмысленно, с редкостным равнодушием затаптывают последние следы.
Большинство из этих бегунов туда-обратно предпочитали через труп просто переступать – и медики, зачем-то кружившие возле явного покойника до сих пор; и унылая, без малейшего проблеска азарта следственная бригада; и их явившееся наконец начальство. Последнее – в лице одетого в штатское коротко стриженного, небрежно-рыхлого с виду господина – проделало это с брезгливой мордой, походя разогнав любопытных. Даже неизвестно откуда вылезшая кошка и та…
Стоп!
Какая нахрен кошка?! Откуда ей взяться в этой убогой норе, насквозь провонявшей паленой изоляцией и застарелым потом? У маразматика, с чего-то вообразившего, будто он и в самом деле системщик?
Дальше Майя не размышляла. Вскочила с приткнувшегося в углу стула, куда ее загнали не иначе, чтоб под руку не лезла, и рванула к двери – была еще надежда, что зверька удастся перехватить, прежде чем тот выскочит из комнаты и удерет.
И даже перехватила бы. Наверное. Не нарвись вдруг на внезапное и от этого еще более сокрушительное «приветствие».
Внешность у продолжавшего маячить в дверях начальства в штатском оказалась обманчива. И пока остальные теряли мгновения, пытаясь сообразить, что и почему происходит, тот успел жестко встретить ее ударом под дых, тут же перехватив за руку и заломив в профессиональный захват.
Последним, что Майя увидела перед тем, как ее ткнули лбом в замызганные доски пола, был серый полосатый хвост, издевательски неторопливо мелькнувший в дверях прежде, чем исчезнуть. С концами исчезнуть – теперь в этом можно было не сомневаться.
– Идиоты, – простонала она, имея в виду главным образом себя и все еще пытаясь вывернуться – скорее на автомате, чем реально на что-то надеясь.
Жаль, шанса объяснить это ей не дали: зрители опомнились, мгновенно перестав быть статистами, и налетели сразу со всех сторон. Счастье еще, что калечить ее никто не собирался, обошлись, можно сказать, бережно. Даже боль от внезапного удара под грудину прошла почти мгновенно, лишний раз подтверждая, что работал профессионал, отлично знавший, что делает.
Пару секунд спустя отчаянно бестолковая возня вокруг затихла, ее вздернули с пола и, не ослабляя захвата, толкнули за единственный здесь стол бывшего, теперь безнадежно мертвого хозяина.
На те несколько мгновений, пока ее впихивали в неудобное, отнюдь не анатомическое кресло, возможность вырваться опять появилась, но дергаться Майя не стала – бессмысленно уже. Вместо этого она, наоборот, показательно расслабилась, демонстрируя здравый смысл, щедро приправленный благоразумием, и попыталась уяснить новый расклад сил в комнате.
