Они сидят по ту сторону стола, перед каждым – стакан пива и стопка бумаг. На мой вопрос все трое качают головами. Бормочут то ли друг другу, то ли себе под нос: сумасшедшая.
Они так долго качают головами, что я им напоминаю: мне надо записаться, я хочу успеть разогреться перед соревнованием.
– Еще и наглая, – бурчит тот, что посередине.
Я молчу. Они прекрасно знают, что для женщин запрет на участие снят. И ограничения по возрасту тоже. Они обязаны меня допустить, будь мне хоть шесть лет.
Я терпеливо жду. Я давно приняла это решение. С бухты-барахты марафон не бегут.
– И упрямая, – нарушает тишину первый, который в середине. И вздыхает. Сигара между его мясистыми губами ходит вверх-вниз. Кукла с ярмарки. Снесите ей башку. У вас три попытки.
– А мышцы вроде ничего, – замечает второй, который сидит справа.
Поворачиваюсь к нему спиной, чтобы он мог оценить меня сзади тоже, спрашиваю:
– Все в порядке?
– И дерзкая, – вздыхает третий.
– А может, она еще всех обойдет, – опять высказывается первый.
И они втроем гогочут, аж заходятся. Мне неловко за них, и я отворачиваюсь.
– Она еще тут, – бормочет третий, догоготав. Я опять стою лицом к столу и, сжимая кулаки за спиной, пытаюсь сохранять спокойствие.
Они переглядываются и вздыхают.
– Где твой тренер? Почему сама записываешься?
– У меня нет тренера, – отвечаю я. – Точнее, есть, но он не готовил меня к марафону. Я сама.
Мне не хочется врать и придумывать, что Тони сегодня не смог прийти потому-то и потому-то.
Они смотрят на меня молча. Я не понимаю, что у них в глазах – восхищение, недоверие или жалость. Тот, что в середине, берет ручку, записывает мои данные и протягивает номер, который надо приколоть к футболке: 11. С этим номером я выиграла мое первое соревнование. Сегодня, конечно, не получится, зато с номером 11 я точно пробегу лучше, чем с каким-нибудь дурацким 86.
– Ты в первых рядах, – он откладывает ручку. – В смысле, из тех, кто записался, – тут же поправляется он. – Ты ведь знаешь, что в восемнадцать лет бежать марафон слишком рано?
– Слышала. – Я пожимаю плечами. – Но мало ли что говорят.
Первый кивает.
– Мало ли что говорят, – повторяет он. Это звучит примирительно.
– Не опоздай к старту, – говорит третий, – и становись сбоку, в сторонке, чтобы здоровые мужики сразу тебя не затолкали.
Я киваю.
– Ну, я пошла.
Все трое смотрят молча.
– Удачи, – наконец говорит первый. – А остальные пусть попадают. – И все трое начинают так энергично кивать, что я боюсь, как бы у них головы не поотваливались.
16 сентября 1977 года. Идет мелкий дождь, даже не дождь, а морось – и зонтик не нужен, и не жарко. Идеальная погода для бега.
На улицах Берхема – воздушные шары и нарядные киоски. Скоро мы побежим мимо всех этих людей и будем бежать и бежать, сколько хватит дыхания. А они будут пить пиво за наше здоровье и реветь «вперед» или «так держать».
Я выбрала себе место задолго до сигнала к старту – впереди, с краю. Мне не терпится начать.
Участников больше сотни, и среди них впервые – горстка женщин. Фавориты – несколько бельгийцев, один румын и англичанин. Рядом перешептываются, что с ирландцами тоже нужно держать ухо востро. Мне не нужно держать ухо востро. Это мой первый марафон. У меня одна цель – добежать до финиша, и если я добегу, то буду счастлива.
