Вечер, летом на даче, проходил, как
обычно: в привычных заботах, сонно и спокойно. В приоткрытое окно
врывался теплый ветерок, несущий звуки стрекота цикад, мелких
птичек и далекого лая собак. Совсем вдалеке были слышны звуки
проходящей электрички.
Борислав привычным жестом незрячего
человека, провел по столу рукой, ища свою специфическую книгу.
- Пап, я сейчас тебе принесу, ты
забыл её на веранде.
Доча, Маришка, - на её заботу в его
сердце разлились, уже привычные, горечь и тепло. Тепло в сердце от
заботы самого родного человека, которого он очень любит. А горечь…
Горечь пропитывает его жизнь, день за днем, вот уже на протяжении
двух лет.
Позвольте представить вам капитана
ВДВ в отставке Борислава Федоровича, имеет медаль и крест за
заслуги в первой Чеченской войне, где и потерял зрение.
Да что там говорить, сам виноват, но
он не мог поступить по другому, эти мальчишки восемнадцати лет, у
которых молоко на губах не обсохло… В общем, пнули Борислава на
пенсию, по состоянию здоровья. Хорошо, хоть его старшой
постарался, и ему присвоили внеочередное воинское звание, все-таки
прибавка к пенсии, с его то, глазами она очень даже нужна. Правда
по выслуге лет ему и так светило капитанство, но его характер
как-то не давал ложных надежд в этом плане…
- Дочь, давай выйдем на воздух. Душно
что-то мне, - Борислав расстегнул пару пуговичек на рубашке. –
Гроза что ли будет. Там небо не хмурится?
- Нет. Но воздух и, правда, душный.
Пойдем, посидим на лавочке возле беседки.
Красивая беседка была щедро увита
плющом, придавая ей уютные очертания. Резная удобная лавочка со
спинкой была расположена под небольшим козырьком, который давал ей
небольшую и приятную тень в солнечный день. На ней и расположились
отец с дочерью.
Они в молчании просидели почти час.
Их это совсем не напрягало. Иногда бывает такое состояние, когда не
надо слов и есть единение душ. Она не ушла в дом, как могла бы. Эти
семейные посиделки наполнили сердце Борислава щемящей грустью. Ему
вспомнилась Надюшка, мать Марии и, как-то, не к месту
взгрустнулось.
- Давно я Наденьку не вспоминал,
пусть земля ей будет пухом, - вновь вспомнил он,
горестные прошлогодние похороны.
- Пап, давай зайдем. Небо уже совсем
потемнело. Наверное, будет дождь.
- Да, конечно, давай, - отвлекся
Борислав от невеселых размышлений.
Они не успели зайти. Вдруг, резко
хлынул ливень. Вода, льющая непрерывным потоком с неба, мгновенно
промочила отца с дочерью до нитки.
Где-то громыхнул гром, так, что в
доме задрожали окна. Через пару мгновений черное небо расчертила
яркая молния, попавшая по случайности в старенький
электрический столб, стоящий с края участка, оборвав провод,
ведущий в дом. Он еще успел почувствовать высоковольтный удар
током и увидел себя, как со стороны, лежащим на мокрой траве вместе
с Маришкой, а затем наступила темнота...
Летний вечер в селе Малёнки, начался,
как всегда, дневное светило уже ушло за край небосвода. Темнота
уютным покровом начала спускаться на землю. То тут, то там
затеплился свет в окошках. Настало время садиться ужинать и
заниматься домашними делами, - тихое время до сна. Село было
большое – около двухсот дворов, что стояли на небольшой
возвышенности западнее Крамса. Смешанный лиственный и хвойный лес
вокруг, вырубки, пахотные земли, да небольшая речушка в низине вот
и все окружение зажиточного селения.
Все жители были взбудоражены. Еще бы,
у них на временный постой остановился отряд красавцев варлаков, все
конные. Мужчины все рослые и крепкие, как на подбор, светловолосые,
с мужественными и красивыми чертами лиц, отменными фигурами, как с
картинки. Они почти поголовно владели какой-то страшной снежной
магией, которой пугали матери детей. А еще превращались в огромных
белых зверей, похожих обликом на волков.
