-
Демидов, ты совсем дебил, что ли? Ты понимаешь, что так его убить мог? Или
думаешь, что и тогда бы тебя папочка вытащил из этого дерьма? Ну так я уверяю тебя,
что за убийство дворянина даже он отмазать бы тебя не смог, а так как
четырнадцать тебе уже есть, то светило бы тебе лет двадцать тюрьмы! Правда,
здорово? – откуда-то издалека доносился до меня гневный девчоночий голос.
Голова раскалывалась так, что у меня не было ни малейшего желания открывать
глаза, так как я прекрасно понимал, какая вспышка боли за этим последует.
-
Да ладно тебе, Лиз, успокойся уже. Видно же, что он дышит. Ничего страшного с
этим клоуном не произошло. Сам виноват, не успел у меня с дороги убраться, вот
и пришлось полетать немного, - заржал какой-то подросток, судя по голосу.
-
Смотри, вот узнает его отец, так как бы тебе самому не пришлось откуда-нибудь
полетать, - строго произнесла девочка, а я понял, что надо бы уже подать
признаки жизни.
Я
нехотя разлепил глаза, тут же прищурился из-за яркого солнечного света, из-за
которого у меня тут же выступили слёзы, немного проморгался, закрыл на пару
секунд, и открыл ещё раз. Над головой нависало голубое небо без единого
облачка, чуть в стороне виднелись кроны каких-то деревьев, видимо, берёз. Я
лежал на асфальте, рядом со ступеньками, поднимающимися к четырёхэтажному
кирпичному зданию.
-
Во, смотри. Пришёл в себя твой Гончаров. Ну всё тогда, я пошёл. Дальше вы сами,
- произнёс всё тот же мальчишеский голос, но мне пока было не до него. Я
находился в тихом шоке, близком помешательству.
Но
мне простительно. Я вдруг осознал, что не знаю, кто я вообще такой? Да хотя бы
как меня зовут? Откуда-то я знал, что это неправильно, и так быть не должно.
Может, это из-за падения произошло? Кажется, это называют амнезией.
Удивительно, что это слово откуда-то всплыло в моей памяти. Может, не всё так
плохо, и рано или поздно я и остальное вспомню?
-
Миша, ты в порядке? – прощебетал тут совсем рядом всё тот же девичий голосок, и
надо мной склонилась с встревоженным выражением лица симпатичная девочка, или,
правильнее, наверное, будет сказать, девушка. Было ей на вид лет четырнадцать –
шестнадцать. В этом возрасте у девочек точнее сложно сказать. Они начинают
взрослеть прямо на глазах, с большим отрывом опережая своих сверстников
мальчишек, и девушке, которой ты на вид готов дать лет семнадцать, вполне могло
оказаться на самом деле четырнадцать, - как-то по-стариковски подумалось мне, и
я тут же озадачился вопросом, откуда я это мог знать?
Виски
заболели ещё сильнее, а затылок вообще вдруг ожгло такой болью, что я невольно
застонал, и дотронулся до него рукой, ощутил под неё что-то влажное, и поднёс
руку к глазам. Кровь. Ну, конечно. Ничего удивительного. Если я откуда-то упал,
то так, наверное, и должно было быть.
-
Боже мой, да у тебя кровь! – испуганно ахнула рядом девушка, глядя на меня
расширенными от ужаса голубыми глазищами, нервно убрав за ухо трясущейся рукой
светлый локон, - Тебе надо срочно в медпункт! Ты сможешь встать? Я помогу тебе
дойти.
-
Попробую… - тихо произнёс я, и стал потихоньку вставать. Голова тут же
закружилась, к горлу подкатила тошнота, и меня повело в сторону, но девушка тут
же подхватила меня под руку, не дав мне упасть.
-
Спасибо, - вежливо поблагодарил я, стараясь не налегать на неё, и делая
осторожный шаг к ступенькам, - Как зовут мою спасительницу?
-
Ты что, не помнишь, как меня зовут? – она аж замерла на месте, из-за чего меня
опять чуть не повело в сторону.
-
К огромному моему сожалению, нет. Честно говоря, я вообще ничего не помню, - не
стал скрывать я своё печальное положение, - Я слышал, что вы называли меня
Михаилом, а тот парень говорил, что я Гончаров. То есть я – Михаил Гончаров, и
больше о себе я ничего не помню. Увы!
