Автобус рыкнул коробкой скоростей, натужно взвыл, и не торопливо покатился. Две секунды, три. Он набирал скорость. Никто из сидящих внутри не подумал о том, что сейчас доверили свою жизнь не настоящему водителю. Настоящий водитель в эту минуту был дома, и пил чай. За рулем сидел его приятель. Не друг, не одноклассник, а просто приятель. Знакомый, каких великое множество у всех поголовно. О том, что его автобус вышел на маршрут водитель даже и не догадывался. Он пригнал его вчера вечером в мастерскую, чтобы провести «Т.О.» и поменять расходники. Мастер осмотрел транспорт, и сказал, что работа будет закончена через день. Они постояли, поговорили еще немного, после чего водитель оставил ключи, а сам, благополучно покинул территорию мастерской. Впереди его ждали два выходных дня.
Тем мастером был я. И сейчас, сидя за рулем, я оторвал взгляд от дороги, и посмотрел в зеркало заднего вида. Большое, панорамное, оно прекрасно отражало весь салон. Та, ради кого я угнал этот автобус, только что поднялась на две ступеньки, и оказалась внутри. Дверь за ее спиной закрылась, я улыбнулся, ловушка захлопнулась. Теперь главное не спугнуть ее. В конце маршрута, когда до финала останется три остановки, и все покинут автобус, в салоне будет сидеть только она. Как обычно, у окна, с ниточками гарнитуры, свисающими из ушей, и телефоном в руке. Она едва заметно улыбается, и неотрывно смотрит на проплывающий мимо пейзаж.
Первый раз я ее увидел около месяца назад. Начиналось лето. Двигатель в автобусе иногда хандрил, и для диагностики неисправности водитель предложил мне проехаться с ним вместе. В пол уха слушая работу мотора, я смотрел в окно. Мимо пролетали улицы, люди, машины. Порой взгляд задерживался на ком-то, выхватывая из толпы яркий образ. Однако после того как в салон вошла девушка с наушниками, городской пейзаж, а так же проблемный силовой агрегат перестали меня интересовать. Время изменило свой ход, и побежало быстрее. Мне показалось, что я успел сделать только два вдоха, а наш путь оказался завершен. Водитель остановил пустой автобус, и спросил, услышал ли я хоть что-нибудь неправильное в работе двигателя. Мне не пришлось лукавить, я ответил, как есть. Ничего. Он пожал плечами, и предложил вечером следующего дня еще раз с ним прокатиться. Отказываться я не стал. Так, диагностические поездки в этом автобусе приобрели для меня очертания определенного ритуала. Целый день я с нетерпением ждал, когда в конце смены за мной заедет водитель, и мы снова проедем по его маршруту.
Постепенно, изо дня в день, встречая девушку с наушниками, я привык к ней настолько, что однажды, по повороту головы, по движению ее глаз, и мелькнувшей улыбке, кажется, смог определить радиостанцию, которая звучала в ее наушниках. Подъезжая к конечной остановке, она вынимала один наушник, и подходила к двери. Лишь единожды она взглянула на меня, сидевшего за спиной у водителя. Наши глаза встретились, и время, спешившее прежде, остановилось. Карие, с едва различимым кровавым оттенком, они словно заглядывали прямо в душу. Было в них что-то восточное. Может сам разрез, может форма век. Казалось, в воздухе даже пряностями запахло. Волна мурашек пробежала по моей спине, а дыхание перехватило. Снова ее улыбка осторожно выглянула, чуть потянув за уголок рта. Автобус остановился, дверь пшикнула, выпуская воздух, удерживающий ее, и открылась. Девушка отвела взгляд, посмотрела себе под ноги, и осторожно спустилась по ступенькам. Мне захотелось выскочить за ней, догнать, развернуть к себе, и смотреть, смотреть, смотреть в ее глаза. Она удалялась, а я сидел и ждал, что она обернется, и посмотрит на меня. Увы, она не оглянулась тогда, как впрочем, не оглянулась и потом. Никогда. Никогда она не оглядывалась.
