Giorgio Agamben
La follia di Hölderlin. Cronaca di una follia abitante (1806–1843)
© 2021 Giulio Einaudi editore s.p.a., Torino
© М. А. Козлова, перевод, 2024
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025
Рис. 1. Неизвестный художник. Вид на Тюбинген. Середина XVIII в. Акварель, темпера. Башня Гёльдерлина – первая справа
Документы, на которые мы опирались в хронике жизни Гёльдерлина, в основном содержатся в следующих изданиях:
F. Hölderlin, Sämtliche Werke, «Grosse Stuttgarter Ausgabe», F. Beissner e A. Beck, Cotta-Kohlhammer, vol. VII, Briefe-Dokumente, t. 1–3, Stuttgart 1968–1974.
F. Hölderlin, Sämtliche Werke, Kritische Textausgabe, D. E. Sattler, Luchterhand, vol. IX, Dichtungen nach 1806. Mündliches, Darmstadt e Neuwied 1984.
A. Beck e P. Raabe, Hölderlin. Eine Chronik in Text und Bild, Insel, Frankfurt am Main 1970.
Gregor Wittkopp, Hölderlin der Pflegsohn, Texte und Dokumente 1806–1843, J. B. Metzler, Stuttgart 1993.
Хронология исторических событий соотносится с жизнью Гёльдерлина в течение первых четырех лет; в том, что касается жизни Гёте, она по большей части взята из издания Goethes Leben von Tag zu Tag, Eine dokumentarische Chronik, b.1–8, Artemis Verlag, Zurich 1982–1996. Мы решили прервать изложение этих фактов 1809 годом, поскольку нам показалось, что этого вполне достаточно для демонстрации того, как они соотносятся с «обитающей жизнью» Гёльдерлина. Если у читателя возникнет желание, он может самостоятельно продолжить эту хронологию и, помимо вышеуказанной «Жизни Гёте, описанной день за днем», ознакомиться с любым другим историческим источником.
В своем эссе «Рассказчик. Размышления о творчестве Николая Лескова» Вальтер Беньямин таким образом определяет разницу между историком, который пишет историю, и хронистом, который рассказывает ее: «Историк обязан так или иначе объяснять события, с которыми он имеет дело, он ни в коем случае не может удовлетвориться тем, чтобы просто продемонстрировать их как образцы движения жизни. Между тем именно так поступает хронист, особенно ярко это проявляется у классических представителей этого жанра в Средние века, именно они были предшественниками летописцев новейшего времени. Исходя из того, что в основе их описания истории лежит некая божественная идея спасения, они заранее отвергали задачу какого-либо доказательного объяснения. Оно заменяется таким истолкованием (Auslegung), которое не исходит из четкого соотнесения определенных событий, а пытается понять, как они укладываются в великое, непостижимое движение жизни»[1]. А то, определяется ли это движение жизни идеей спасения или же имеет совершенно естественный характер, для хрониста никакой разницы нет.
Чтение многих книг, дошедших до нас с конца Средних веков и обозначенных как «хроника» (некоторые из них, безусловно, уже стали историческими документами), подтверждает эти соображения и вынуждает добавить к ним некоторые уточнения. Вот первое из них: в хронике может содержаться объяснение событий, о которых в ней повествуется, но, как правило, оно четко отделено от самого повествования об этих событиях. В бесспорно историческом труде – «Хронике» Маттео Виллани (примерно середина XIV века) – рассказ о фактах и их пояснение тесно связаны между собой, а в современной ему хронике, посвященной тем же событиям и написанной на римском наречии неким неизвестным хронистом, они четко разделены; именно это размежевание придает повествованию живой, неподражаемый стиль, характерный именно для этого жанра:
