Глава 1.
— Антонина Сергеевна, завтра Снегирёв возьмёт вас на операцию, —
сухо сообщила медсестра и вышла.
Соседки по палате погрузились в свои дела, а Тоня непроизвольно
приложила руки к груди. Сердце болело давно, но решиться пойти к
врачу было сложно. Всё из-за работы. Можно отпроситься на один
день, но пропасть на неделю-другую — уже сложнее. И дело даже не в
назначенной операции, а длительном подготовительном походе по
врачам. Но теперь всё будет хорошо!
Тоня подложила себе под спину подушку и сильнее прижала руку к
сердцу. Что-то оно на радостях оживилось и заворошилось. Дышать
стало тяжело. Женщина замерла сусликом, зная, что скоро пройдёт, но
неожиданно поплыло перед глазами и… отпустило. Стало удивительно
легко.
Тонечка даже испугалась своего воздушного состояния, и не зря.
Она смотрела на палату сверху. Соседки продолжали заниматься своими
делами, а её тело неловко обмякло на тощей подушке. Захотелось
кричать, но потянуло куда-то вверх, а там…
Вечное ожидание.
Тоня не забыла себя и прекрасно осознавала, что стала серой
тенью и болтается в небытии среди таких же несчастных. Те, кто был
потемнее — истончался и пропадал, а светленькие, наоборот,
крепчали, обретали контур и устремлялись ввысь.
Тоня же оставалась парить серой тенью в мрачном пространстве.
Однажды до неё дошло, что здесь находятся все те, о ком мало кто
вспоминает на Земле. Вот о ней помнил только работодатель.
Он содержал «Лавку древностей» и продавал разные интересные
штучки из старины. Ассортимент был незатейливый, но колоритный.
Множество бабушкиных прялок, ступок, мельничек, корыт… Тоне
нравилось работать в «Лавке древностей».
Её работодатель создал там особенную атмосферу, и Тонечка
частенько погружалась в фантазии, представляя себя ловкой
крестьянкой или оборотистой купчихой, образованной боярышней или
даже царевной-прогрессором.
Покупателями в лавке были в основном иностранцы и их привозили
на автобусе, а в остальное время редко кто заходил, и Тоня запоем
читала книги. Это была её страсть. Когда-то она гордилась тем, что
много читает, но после тридцати стала воспринимать книжную
зависимость как болезнь. В книгах всё было ярче и интереснее. Жизнь
проходила мимо, пока Тоня жадно следила за приключениями
героинь.
Она пыталась переключиться на полезные книги, чтобы заскучать и
наконец-то бросить чтение, но авторы подавали материал так
интересно, что Тоня вновь увлекалась и не замечала, как сменяются
года.
Однажды она волевым усилием ввела в свою жизнь новое увлечение:
умея хорошо рисовать, она решила иллюстрировать прочитанные книги.
Однако её работодатель резонно заметил,
что таким образом она продолжает сидеть и пялиться в экран.
— Иди рисуй на улице! — посоветовал он.
— Граффити? Нет, мне не нравится… это неаккуратно, и даже
хорошие картины почему-то выглядят неопрятно.
Тогда мужчина что-то поискал в интернете и показал Тоне:
— Вот смотри, какие прелестные маленькие зарисовки делают возле
люков или на крошечном элементе стены. А тут целая картина на
асфальте, как будто черти вылезают из бездны.
— Но эти картины недолговечны, — возразила женщина, но её взгляд
не отлипал от оригинальных сюжетов. Они были грандиозны или
очаровательно милы. А главное, всё это видели люди и сразу
высказывали своё мнение. Так Тоня стала художником-любителем
стрит-арт и вылазки на улицу пошли ей на пользу.
У неё даже появились новые знакомые, но своё сорокалетие она всё
равно встретила на работе в одиночестве. Быть может, если бы больше
зарабатывала и приоделась бы, то кто-нибудь начал ухаживать за ней,
но денег хватало только на оплату коммунальных услуг, еду, книги и
поддержание дачного домика в сносном состоянии. Вот такая жизнь
была у Тони, а дальше было бы только печальнее.
