И только сильный духом
человек,
мог взять на себя такую ответственность.
Руслан Ахмедов. 20 лет назад
Ноябрь в столице выдался крайне дождливым, казалось, что тучи
затянули не только небо, но и душу скромного чеченского мужчины
Руслана Ахмедова. Они недавно с семьей переехали в Москву, только
начали обустраивать свой быт. Руслан был из тех мужчин, кто всегда
добивается своего, скромный мальчик, выросший на ручном труде, всю
детство и юность провел, помогая своим родителям в хозяйстве.
Сейчас он как настоящий мужчина не пасовал перед трудностями, что
вставали у него на пути. А кого столица встретила с распростертыми
объятиями? Мало кого. Ахмедов не стал исключением, и все же
упертость в характере, позволила ему зацепиться и остаться на
плаву.
***
Я ехал домой, как обычно отработав в две смены. Ну а разве
возможно по-другому, нужно кормить семью. Нужно поднимать свой
бизнес параллельно. Все тяжело дается, но мы, Ахмедовы, не из тех,
кто сдается в самом начале пути. Ничего, и не такое в жизни
видели.
Дома ждет моя красавица, наверно как всегда стол накрыт вкусными
яствами, сын надеюсь тоже принес из школы хорошие оценки. Ну
никакой дождь не омрачит мое хорошее настроение, несмотря на
усталость.
Трасса пустая, ни одного фонаря. Тишина и пустота. Кручу звук на
магнитоле, в надежде услышать хорошие новости, но вокруг один мрак.
Там дома взрывают, тут в заложники детей берут. Не дело это, нельзя
так жить. За всё кара придет, за все злодеяния нечеловеческие.
На повороте я вижу как вдали горит яркое пламя, и нет, это не
костер. Пламя настолько большое, что, чем ближе я подъезжаю, тем
сильнее оно слепит. Паркую машину поодаль, выбегая под ливень.
Прикладываю руку к лицу, качая головой в разные стороны. Машина
горит, авария.
Недолго думая, тут же бегу в сторону. Люди могли пострадать,
надо помочь. В беде всегда нужно помогать.
У машины в метрах трех лежит женщина, она не шевелится, но
что-то шепчет губами, они еле-еле двигаются на красивом лице.
— Девушка, как помочь? — надеюсь она разберет мой акцент.
— Дочь, — говорит так тихо, что разобрать не могу на самом деле
я, — Дочь, — повторяет.
— Какая дочь?
Она скулит, сжав зубы, и переворачивается со спины на бок. Я
вижу насколько ей больно шевелиться, поэтому помогаю ей. Тут же на
глаза попадается маленький сверток, клубочек. Внутри плотно
свернутого одеяла невероятной красоты ребенок. Девочка с
ангельскими голубыми глазами и пухлыми губками. А какой румянец.
Ребенка абсолютно не смущает дождь, горящая машина, сон полностью
захватил это тельце.
— Помогите ей. Помогите моей девочке, — женщина хрипит,
сплевывая на землю кровь, — Это Анюта. Моя девочка. Помогите
ей.
Я беру сверток с ребенком на руки, прижимая к себе. Ничего ее не
волнует, спит себе и все.
— В машине кто-то есть?
Она кивает, и я вижу ее адскую боль. Не физическую,
душевную.
— Муж. Он погиб.
По щеке женщины скатывается слеза, и у меня застревает ком в
горле. Малышка чувствует общее настроение и резко просыпается,
озаряя пустую трассу криком. Я укачиваю ее, но она гремит еще
сильнее.
— Пожалуйста, помогите ей. Не бросайте.
— Я вам тоже помогу. Секунду.
Бегу к машине, девочка истошно воет, я нахожу у себя в авто плед
и расстилаю его на переднем сиденье, куда укладываю малышку. Она
обиженно трет свои голубые глаза и дует губки бантиком.
— Ну что ты, прелесть, не плачь.
Закрываю машину и бегу обратно к женщине. Нужно помочь ей,
отвезти в больницу.
— Давайте, цепляйтесь за меня, — беру ее руку в крови и
закидываю себе на плечо. Она сваливается обратно на землю, и я
вновь повторяю манипуляции.
— Ну что такое? — причитаю. Поворачивая голову к ее лицу и
осознаю, что помогать уже некому.
