Ливия
Селланд
Самая длинная ночь в году, как
назло, оказалась и самой темной, а в добавок к тому еще и до ларгов
холодной.
К развалинам храма я добралась
основательно подмерзшей. Но главное ведь — добралась! Пока шла,
вздрагивала от малейшего шороха и не переставала озираться. Городок
у нас хоть и маленький, мирный, но, собираясь на прогулку в
полночь, надо понимать, что случиться с тобой может всякое.
Особенно если тебе всего девятнадцать, а из оружия — только нож за
поясом, который накануне стащила с кухни. Да и то больше для
собственного успокоения, чем для обороны.
Не переставая дрожать и кутаться в
ветошь, гордо именуемую пальто, я поднялась по полуразрушенным
ступеням: скользким, промерзшим, заметенным снегом. Говорят,
когда-то это место было невероятно красивым, но теперь от него
остались лишь обломки стен да жалкие сколы колонн.
Заметив алтарь, я приободрилась и,
увязая в снегу, стала пробираться к рассеченному надвое куску
мрамора.
— Ну вот, почти…
Стянула варежки, достала из кармана
платок Фабиана с несколькими каплями подсохшей крови и срезанной во
сне у мальчика каштановой прядью. Представляю его реакцию, когда
поймет, что за чудо случилось ночью… Улыбнувшись, я сжала платок в
кулаке и опустилась перед алтарем на колени. Вдохнула, выдохнула и,
не теряя времени, зашептала заветные слова.
Пусть сегодняшняя ночь была
непроглядно темной, невозможно холодной, но она была особенной. Как
и это место.
Как же долго я ждала этого
момента…
Слова ритуала, который знала лучше,
чем благодарственную молитву Богине-матери, звучали все громче,
лились из самого сердца. Искренние, горячие, трепетные. Вместе с
ними из меня вытекала сила. Дар, доставшийся мне от мамы.
То, что должно было спасти моего
брата…
— Нет!
Я вскрикнула, открыла глаза,
почувствовав, как в ладонь словно молния угодила. Платок выпал из
дрогнувших пальцев и, подхваченный порывом ветра, взмыл к небу.
— Нет, нет, нет!!!
Подскочив, бросилась за ним, не
помня себя от отчаянья. Ритуал не был закончен.
Ритуал. Не был. Закончен.
Да что же это такое…
Я ведь столько готовилась!
Платок кружил в небе, словно дразня,
издеваясь, а потом стал медленно опускаться. Все ниже и ниже… Я уже
была так близко. Сейчас… Еще немного и схвачу! Обязательно закончу
начатое!
Исцелю брата.
Поймала. Прижала к груди и хотела
уже бежать обратно, но вдруг ноги подвернулись, я обо что-то
зацепилась. Камень? Ступенька?
Вскрикнув, рухнула в снег, грудью
упав на… чужую грудь.
— Богиня-матерь… — выдохнула в губы
мужчины, уже основательно покрытые изморозью. К ресницам тоже
успели прилипнуть снежинки, красивые такие… И ресницы, и снежинки.
Высокий лоб, острые скулы…
Настоящий Снежный…
Мертвый Снежный.
Совершенно, бесповоротно
мертвый.
Ошеломленная своей находкой, я
продолжала разглядывать незнакомца. Смотрела на него аж целую
минуту, а может, дольше, со страхом, горечью и… каким-то еще
странным чувством, которое не могла объяснить даже самой себе.
Он ведь Снежный…
А Снежных точно жалеть не стоит!
Как и переживать, что один из них
вдруг стал покойником.
— Хватит, Ливия, на нем лежать! —
строго прикрикнула на саму себя. — У тебя важное дело. А мертвецы
Снежные вообще не твоя проблема.
Не успела так подумать, не успела
подняться, как этот липовый мертвец (ларгов на него нет!) открыл
глаза и, притянув меня к себе, грудь к груди… жадно поцеловал.
Так резко и так глубоко, что в меня,
казалось, ударил весь холод зимней стужи, все вымораживающие ветра.
Я должна была окоченеть, но вместо этого вспыхнула, как свеча от
ворвавшейся в комнату вьюги. Голова закружилась…
Сквозь жар и холод, сквозь этот
пугающий контраст я почувствовала вытекающую из меня силу. Крохи
магии таяли, как искры костра в зимней ночи под напором жестких
губ, под властью этого подчиняющего поцелуя.
