Светлая Пинега. Предисловие к Пинежским зарисовкам
«Тихо. Невнятно. И в грусть.
И лепестками задета,
Где-то запутана Русь.
Русью опутано где-то…
Это наверно в верстах.
Скрыто, наверное, в вёршах.
В копьях. В шатрах и в шестах.
В песнях. В заветах умёрших».
Александр Южанинов. «Снежная грусть».
«Люди из последнего помогают друг другу.
И такая совесть в народе пробудилась —
душа у каждого насквозь просвечивает.
И заметь: ссоры, дрязги там —
ведь почти нет… братья и сестры».
Фёдор Абрамов, «Пряслины».
Пинега. Далеко на Русском Севере, там, где огромная Северная Двина уже приближается к Белому Морю, она принимает в себя справа воды одного из своих главных притоков – Пинеги. Пинега, начинаясь в болотах и лесах недалеко от Северной Двины, бежит от нее прочь, на восток, чтобы огромным полукольцом охватить эту территорию величиной с Францию – Светлое Пинежье – и вернуться потом к Двине у Холмогор. Здесь, в этих местах, сошлись сразу несколько культур, образовав совершенно особый мир, в котором живут очень простые и очень правильные люди – пинежане, поморы. Это люди из тех, что могут послать трехэтажным заковыристым словом попа подальше, чтобы срубить часовенку не по канонам, а по своему усмотрению. Здесь православные обряды встречаются с языческими, да так органично, что и не поймешь, что откуда пришло. Здесь люди говорят на необычном, но очень легком, мелодичном и приятном уху языке, причем, несмотря на его особенности, абсолютно понятном, что, возвращаясь, невольно начинаешь вставлять в свой разговор их слова.
Здесь есть Веркола и Сура, здесь жил и писал Фёдор Абрамов.
Я очень много путешествовал по разным местам, встречая удивительное и необычное вокруг. Но Пинега – единственное место, куда, приехав, я сразу понял: Я не приехал сюда. Я вернулся. Тут она, та самая Русь. В широте рек, в невероятных просторах. Но главное – в душах живущих тут людей. О некоторых из них и будут Пинежские зарисовки.
ПРОСТО ОСЕНЬ. (САША, некролог в светлых тонах)
«Gedanken, die mit Taubenfüssen kommen,
lenken die Welt».
Friedrich Nietzsche,
«Also Sprach Zarathustra»1
24 сентября 2005 года была чудесная солнечная погода. Последние годы лето с трудом уступает свое место осени, позволяя в сентябре лишь слегка понизиться температуре, да окрасить листья в невообразимые цвета, что делает это время одним из самых красочных. Я люблю его, пожалуй, даже больше, чем весну первой половины мая, когда природа, просыпаясь ото сна, одевает деревья в листву особого, майско-зеленого цвета. Люблю еще и потому, что этими разноцветными листьями можно пошуршать, пройдя по дорожкам «по-детски», не поднимая ног. Собственно, наслаждаться шуршанием листьев научили нас именно дети, и в то субботнее утро мы ехали на дачу вдвоем с Лёлькой, пошуршать по лесу, а потом посидеть у камина, когда раздался телефонный звонок. Определившийся в телефоне арханелогородский номер не был мне знаком, а голос в трубке, принадлежавший офицеру ФСБ, одному ему понятным образом раздобывшему мой номер, спросил: «Вы уже знаете?» «Что?» – спросил я в ответ, почувствовав, скорее, не тревогу, а какую-то тоску. «Сегодня ночью Саша погиб».
