За полгода до Нового года
В этот день я приготовила самые нежные отбивные – молоток в моих
руках не умолкал, пока я не расправилась со всем, что по
случайности оказалось в морозильной камере.
Чем больше я злилась, тем изумительнее звучал ритм.
Мне предстоял сложный ужин.
А все потому, что с утра спалила переписку мужа с бывшей!
Я сжала свое орудие крепче. Главное, не сорваться и не полезть в
компьютерный код. Как говорит наш препод по языкам
программирования, не используйте знания себе во вред. В общем, он
против несанкционированного взлома, даже если это изящная работа
студентки третьекурсницы.
Приходится сублимировать в другой сфере.
И предъявить ведь Моту толком ничего не могу: как я объясню, что
проникла в чужой телефон? Ну не совсем чужой, конечно. Кошакóв уже
три месяца мой законный супруг. Хоть и фиктивный.
Решено: поставлю ему условие: или я, или… пусть забудет и о
«загранице», и о должности, которую ему вот-вот дадут, благодаря
моему согласию стать его женой.
Сердце в груди тревожно сжалось. Словно умоляло меня: «Может, не
надо, Крис?»
Да что оно понимает, глупое? Как можно было влюбиться, не
заметив, что на свидания тебя водят исключительно ради собственной
выгоды?
– Привет. Пахнет необычно, – осторожно заметил Кошакóв,
протискиваясь в кухню. Я действительно не часто баловала Мота своей
стряпней. Для его же блага.
Я заботливо расставила на сервированном столе тарелки и
обернулась. Мот присвистнул.
– У нас какой-то праздник? Даже выглядит аппетитно.
– Почти, – ответила загадочно.
Злиться, когда Кошакóв пытается делать комплименты сложнее. Этот
обаятельный гад как будто чувствовал – что-то не так. И посматривал
подозрительно.
Мы сели друг напротив друга за нашим большим столом. Вот зачем
нам такой огромный?
– Я от тебя ухожу, – ошарашила я Мота, в глубине души надеясь,
что он меня не отпустит. Это ведь ему нужен был этот брак. Как он
сказал – холодный расчет, никаких чувств. И все-таки добавила: –
Нам нужно развестись.
Выглядела я наверняка воинственно и самодостаточно, но внутри
все равно росло дурацкое волнение. Совершенно не ожидала, что быть
гордой не так уж просто. Может, я, и правда, погорячилась?
Некоторое время Матвей разглядывал меня, а потом задал
вопрос:
– Почему?
– Этот брак… лишает нас личной жизни, – произнесла уже не так
уверенно.
Сомнения терзали мое бедное сердце. То, что наш союз,
оказывается, фиктивный, мне, конечно никто заранее не сказал. И
узнала я, что самый счастливый день в моей жизни – это постановка
для определенных лиц, как раз в разгар свадьбы. Вот только брачная
ночь была вполне себе настоящей. Мот решил, что я не против, а я… а
я и не была против. Все, что успела почувствовать к этому засранцу,
было уже по-настоящему…
И сама ведь подыграла, сделав вид, что в курсе договорённости
наших отцов. К чему сейчас бунтую?
Так что уже спустя несколько секунд я надеялась, что Кошакóв в
своей обычной манере спросит, не пошутила ли я. Ну, какой
развод?
Ха, да это смешно! Сейчас сказать, что это шутка или
понаблюдать, как он запереживает?
И вообще, не может же Матвей совсем ничего ко мне не испытывать?
Так не бывает: живешь с симпатичным человеком, ну вот, например, со
мной. Даже если по договору, все равно рано или поздно начинаешь
проникаться. И пусть мы называли наши ночи дружескими. Друзья так
горячо разве шепчутся? И взглядами наутро пробирающими до дрожи
разве окидывают?
Я в фильмах видела, что такие браки перерастают в самые
настоящие и крепкие! Вот прямо чувствую – сейчас он скажет, что
никуда меня не отпустит, я теперь ему принадлежу, и что там еще
говорят властные мужчины, когда жены от них хотят уйти? К слову, я
подписала договор. Поэтому…
