В трюме было мрачно и смрадно, бесконечная качка сводила с ума. Единственным источником света в отсеке была небольшая масляная лампа, огонек которой едва развеивал тьму. Но жрец не жаловался, ведь ему досталось лучшее место на судне. Менее состоятельные пассажиры раскачивались в гамаках прямо в грузовом трюме, набитые как селедки в бочке. Тесная, но отдельная каюта была здесь роскошным местом, доступным лишь состоятельным господам. Сатармир не пожалел золота, чтобы они путешествовали с удобством.
Алтан приложился к бутылке с вином и выругался, перевернув ее вверх дном. Напиток, который даровал ему спасительное забытье, закончился. Эта бутылка была последней. Черный не имел представления, когда они зайдут в следующий порт и пополнят запасы. Сама мысль о плавании на трезвую голову вызывала чувства уныния и безысходности. Еще больше его раздражала неопределенность. По прикидкам жреца, путь до Мифро занимал пару месяцев. В кетменский порт судно должно было войти к началу зимы, но лишь в том случае, если плаванье пройдет без приключений. Команда корабля не выпускала пассажиров на верхнюю палубу, поэтому Алтан никак не мог отследить, где они находятся. Считать дни он забросил уже на первой неделе.
Напротив него, в гамаке, калачиком свернулась Вирана. Из кокона парусины виднелась только ее голова, бессильно свешенная набок. С момента отправления из Аст Хелефа жрица не проронила ни слова. Вирана пришла в себя уже на корабле. К удивлению Алтана, она не стала осыпать его проклятиями или пытаться сбежать. Казалось, Вирана смирилась со своей участью и полностью доверилась воле судьбы. На изможденном лице застыло безразличное выражение. Жрица едва касалась бутылки с водой и совершенно отказалась от пищи. Черный не знал, что было тому причиной: ее подавленность или морская болезнь.
– Если ты не начнешь есть, я не довезу тебя до Мифро, – спокойно заметил Алтан. – Даже похоронить не смогу. В море свои законы: твои останки обмотают веревками, привяжут к ногам что-нибудь тяжелое и выбросят за борт.
Вирана даже не шелохнулась.
– Все еще злишься на меня? – с притворным изумлением поинтересовался Черный. – Из-за убийства Шарака или твоего похищения? Глупая девочка, у меня же не было выбора! Сатармир прикончил бы тебя при первой возможности! Посмотри, как легко он расправился с дружинным сотником! Твою жизнь Сатар ценил еще меньше. Если бы не его клятва Алерану, ты наверняка разделила бы участь Лармэн.
– Ты глупец, Черный, – еле слышно произнесла Вирана. Это были ее первые слова с той роковой ночи. – Простодушный глупец, которого по какому-то недоразумению призвали в касту жрецов. Элсидан был прав. Да что там Элсидан! Все в Эшкебете были правы, когда над тобой насмехались. Землепашец ты и есть. Хитрый дикарь обвел тебя вокруг пальца. Подчинил своей воле. Использовал. И ты исполнил все, как преданный раб.
– Может, все-таки поешь? – невозмутимо предложил Черный. – Голос так ослаб, что я плохо различаю твои оскорбления. Хотя с большей охотой услышал бы благодарность за спасение жизни.
– Чью жизнь ты спас, дурак? – злобно процедила жрица, глядя ему в глаза. – Мою? В Аст Хелефе я чувствовала себя безопаснее, чем в корабельном трюме. Там у меня были друзья, любимые, власть. От этого ты меня спас? Или, может быть, ты спас Элсидана, когда оставил его наедине с безумным мясником? Эл, конечно, заслужил наказание, но не настолько чудовищное. Как думаешь, какие планы имеет на него Сатармир?
– Сатар дал мне слово, – угрюмо возразил Алтан. – Кроме того, он дал слово твоему Алерану. Нарты всегда выполняют свои обещания.
– Сатармиру было плевать на Алерана и уж тем более на тебя. Он всегда преследовал собственные интересы, исполняя обещания так, как ему выгодно. Алер никогда не доверял нарту, клятву о моей безопасности он потребовал от безысходности. Хозяин Аст Хелефа знал, что может не вернуться с арены, но о чем думал ты, когда поддержал Сатармира против меня? Когда согласился на этот подлый заговор? Когда сел на корабль, а Элсидана бросил в темнице?
