На лесной поляне стоял развесистый дуб, к его необъятному стволу был крепко привязан мужчина. Умелые ловчие полностью обездвижили пленника, даже голову его втиснули между двух толстых веток. Вокруг дерева толпились темные фигуры в маскировочных плащах. Ладони их были серыми, большинство кетменов отличалось именно таким цветом кожи. Ночные охотники считались особенными даже среди сородичей. Приверженцы древних традиций, они беспощадно расправлялись с незваными гостями, тем более – с жрецами-Музами, которые извратили их прекрасное учение. Но в этот раз нашлись те, кто усомнился: слишком уж странная добыча им попалась. Вожак решил допросить выродка, и свора подчинилась. Впрочем, ненадолго. С каждым ответом пленника недовольные голоса крепли:
– Нужно его убить!
– А если он говорит правду?
– Какую правду? На тело его посмотри! Это не Муз!
– Я не сказал, что я Муз, охотник. – Черноволосый мужчина с мраморно-белой кожей выглядел невозмутимо. – Я – третий сын.
Жизнь несправедлива, Моро понял это с раннего детства. Но именно с ним судьба была особенно жестока, потому что щедро одарила всем. Его кожа имела идеальный оттенок, в истиннородстве Моро не сомневался никто. Дом Илл Гесмо был богатым и знатным: он вел начало от первых ханов Либау, что не смешивали кровь даже с элтеберами. Мальчик уродился здоровым и крепким – его ожидало прекрасное будущее, если бы Моро не появился на свет третьим. В Кетмении имел значение не только цвет кожи, но и очередность рождения. Каждый третий ребенок принадлежал Музерату.
Родиться третьим – еще не приговор. Такого кетмена могли не принять в храм. Тогда он оставался в родной семье с положенным именем и титулом. Однако если Музы его признавали, участь избранника была предрешена. Ни пол, ни возраст, ни происхождение, ни былые заслуги или злодеяния значения не имели. Впереди его ждали храмовые застенки и вечное служение своему милостивому богу.
Каждый избранник воспринимал подобную участь по-своему. Детям было проще, без опыта и воспоминаний легко вступать в новую жизнь. Старики тоже не особо страдали, они считали волю творца вознаграждением за праведность. Провести закат жизни в тишине и покое – что может быть прекраснее? Моро повезло меньше, Музы позвали его в самом расцвете. Как и все кетмены, Илл Гесмо знали о риске, поэтому третий сын не претендовал на будущее братьев и сестер. Однако до восемнадцати лет он был совершенно свободен. Свободен жить, учиться, мечтать. Свободен любить! Его избранница, Овиэн Кри Варто, была дочерью элтебера, чем сразу же отсекала Моро от родового древа – их потомки не могли претендовать на ханство. Влюбленного юношу это лишь радовало, он никогда не мечтал носить титул тэгина.
Впрочем, как и приставку «Муз» к своему имени.
К счастью, Моро не успел создать семью. Овиэн осталась свободна, решение храмовников не сломало ей жизнь. Постепенно она оправится от потери, найдет нового жениха. Возможно и нелюбимого, но уж точно не третьего в роду. Этот мужчина будет принадлежать только ей, его не придется делить с Музерату.
Подобные мысли истязали больнее всего, потому что Моро в Музерату не верил. Он добросовестно исполнял положенные обряды – сын хана должен быть примером для своих подданных! Но ни очередность рождения, ни высокое положение не наполнили его душу чем-то возвышенным, волнующим, тайным. О чем так трепетно шептались Музы, ради чего они покрывали свои тела татуировками, с головы до пят. Моро сказал об этом прямо, но ему не поверили. Третий сын так не может. Не должен.
– Убей его, Реано! Он принесет нам беду!
– Повтори, зачем ты здесь?
– Я следовал в порт Кельво, чтобы отплыть в Узерхау, – без утайки пояснил белый.
