Дом, который не упаковать.
Сегодня утром я подружилась с новым пациентом – серым полосатым разбойником, который шипел на меня из-под лавочки у магазина. Его задняя лапа была перетянута грязной тряпкой, а глаза смотрели с таким вызовом, будто говорили: "Ну-ка, попробуй меня спасти!"
Я опустилась на корточки, медленно протягивая руку.
– Спокойно, дружок. Я не из тех, кто бросает.
В ближайшем магазине купила сосиски и аптечку. Пока он жадно глотал угощение, я обработала рану. Кот царапнул мне руку, но в конце концов сдался – его жёлтые глаза смягчились, когда я завязала аккуратный бандаж.
– Вот и договорились, – прошептала я, почесав ему за ухом. – Теперь ты под моей защитой.
Это уже седьмой кот за месяц. Мама вздыхает, видя мои исцарапанные руки.
– Арина, ну когда ты уже научишься думать о себе?
Но я не могу иначе. Через неделю я уеду в Москву – поступать в ветеринарную академию. А пока… пока я оставлю этого бойца у тёти Гали из второго подъезда. Она хоть и ворчит, но всегда берёт моих подопечных на передержку.
Луна, моя рыжая кошка, встретила меня у дверей недовольным взглядом – чует конкурентов.
– Не ревнуй, – смеюсь я. – Скоро у нас будет целая столица для спасения!
В голове уже крутятся планы. Чемодан почти собран, учебники уложены, осталось только… Проститься с Кириллом и Соней. Но это завтра. А сегодня я достаю блокнот и добавляю нового друга в свой список:
"Кот Барс, серый с полосками, травма задней лапы. Пристроен к тёте Гале."
За окном зажигаются фонари. Где-то там, за сотни километров, меня ждёт новая жизнь. Но прямо сейчас я счастлива здесь – в своём маленьком городе, где каждое животное знает, что я никогда не пройду мимо. Я сидела на полу, обняв колени, и листала сайт с объявлениями. На экране мелькали фотографии крошечных комнат с жёлтыми обоями и скрипучими кроватями.
– Арина, посмотри это, – мама протянула мне телефон. На экране – комната в двухкомнатной квартире. Дешёво. Рядом с университетом.
Я потянулась за кружкой с уже остывшим чаем. Луна тут же устроилась на коленях, будто чувствуя, что скоро всё изменится.
– Там же нельзя с животными, – пробормотала я, гладя её за ухом.
Мама вздохнула. Она сидела напротив, скрестив ноги, и её пальцы нервно перебирали край моего чемодана.
– Договоримся. Или снимем что-то рядом.
Я знала, что "договоримся" значит "я заплачу лишнее". Мама снова будет экономить на себе.
– Может, не надо? – Я прижала Луну к себе. – Оставлю её здесь…
– Не смей. – Мама резко встала, и её тень накрыла меня целиком. – Ты и так одна едешь. Пусть хоть она будет с тобой.
Я закрыла глаза. В голове уже стоял гул – от страха, от ожидания, от этого дурацкого чувства, будто я предаю её, уезжая.
– Хорошо, – прошептала я.
Луна мурлыкала у меня на руках, а мама уже доставала кошелёк. Я смотрела, как её пальцы отсчитывают купюры, и думала только об одном: Как же я буду одна?
За окном завывал ветер. Скоро дождь. Скоро поезд. Скоро – новая жизнь, в которой не будет её чая по утрам и смеха из кухни. Луна ткнулась носом мне в ладонь, будто говоря: "Но я-то останусь". И почему-то это было единственное, что хоть как-то успокаивало.
Утром я встала с кровати, и первые лучи солнца ударили мне прямо в глаза. Подошла к зеркалу – отражение моргнуло мне в ответ: длинные рыжие волосы растрепались за ночь, словно я гонялась во сне за всеми котами района, а глаза на утреннем свету казались неестественно голубыми, почти прозрачными.
Ну и вид, – усмехнулась я сама себе, пытаясь пальцами расчесать непослушные пряди.
За спиной на кровати потянулась Луна, моя рыжая сожительница. Она посмотрела на меня тем особым взглядом, который явно говорил: "Опять встала ни свет ни заря, ненормальная".
