Люди говорят о том, как велика любовь, но это чушь. Любовь причиняет боль. Боль призвана пробудить нас.
Джим Моррисон
"…Ты будешь счастлив, я всем сердцем верю в тебя. Прощай." – спокойно и равнодушно прошептал робкий голос из трубки. Упустив телефон из рук, я стремительным рывком выбежал из квартиры, вниз по лестнице, не глядя под ноги, встречая встревоженные взгляды. Я не жалел себя, бежал изо всех сил. Мчался по подъездным дворам и забитым тротуарам. "Пропустите!" – кричал я во все воспаленное горло, но меня не слышали. Мне было наплевать на них, как и им на меня. Толпа казалась бесконечной и со временем силы мои покидали меня – толкотня только тратит мое время. Решившись на отчаянный шаг, я выбежал на проезжую часть, сразу на полосу. Шум гудков был настолько громким, что я не слышал свое дыхание. Я не знаю, сколько так бежал, ощущал только ужасную боль в ногах, нестерпимое нытье почек и жадное дыхание, от какого горло беспощадно разрывало – всей душой боялся опоздать. Благо осталось совсем немного. Повернув по правую сторону от меня, не смог заметить, как в том же направлении устремилась легковушка. Всего одно мгновение и я оказался на прогнувшемся капоте. Все лобовое стекло пострадало, покрывшись, словно паутиной, кровавыми трещинами – осколки мелкими камушками впились в мою руку. Разъяренный водитель как только не стелил меня матом, чуть ли не давившись собственной злостью и слюнями. Плевать. Тёмно-красные капли крови глухо падали на землю. Плевать. Боль для меня была наименьшим из зол, гораздо больнее и страшнее не успеть. Ужаснее всего потерять сознание. Сердце безудержно колотилось. Еще бы немного усилий, и оно бы сплошным мясом выплеснуло наружу через рот. Безудержно лился пот по лицу, глаза щипало так, словно на них брызнули лимонным соком. Я чувствовал, как кровь приливалась к голове, отчего мой взор был укрыт некой виньеткой. Впереди показались знакомые очертания не менее знакомой многоэтажки. Невольно, словно на интуиции, взглянув наверх, смутно увидел то, чего больше всего не желал видеть – бежевое весеннее платье в красных цветках. Времени осталось совсем мало, сразу ринулся в подъезд, спотыкаясь по лестнице. "…Ты будешь спасен, я верю в тебя. Прощай…" – твердил голос в голове.
Скорее.
Скорее.
Скорее.
Добравшись до специального помещения, погрузившись в темноту, стал отчаянно бороться с дверью. Плечом, пинками, рывками – все бесполезно.
Борись.
Борись.
Борись, слабак.
Внезапно лучи кровавого заката ярким бликом блеснули в моих глазах. Прикрывшись рукой, выбрался наружу, где, оглядевшись по сторонам, увидел милое сердцу платье, развевающееся на ветру.
– Не подходи! Ты все испортишь! – неожиданно завопила она
Я медленными шагами приближался к ней, но она такими же мелкими шажками подходила к краю. Блики солнца и пот в глазах не давали мне рассмотреть ее лицо. Сердце бешено колотилось в груди, капли крови продолжали течь на землю, ноги безудержно дрожали, заставляя меня падать на колени.
– Прошу, одумайся, ты совершаешь ошибку. Не уходи. Иди ко мне, к моим объятиям, пожалуйста… – я протянул руки в ее сторону
Она молчала, устремившись взглядом на меня
– Ты говорила о спасении. О том, что веришь в меня, что все разрешится. Разве этот поступок все решит? – всхлипнул я – Утрата не восполнит моей пустоты. Подумай сама! Вспомни все, что было с нами! Вспомни те моменты, в которых мы были счастливы! Лишь это было моим спасением! Ты мое всё! – сердце по-прежнему пыталось разорвать грудину, а воспаленное горло пропустило через себя всю боль.
Она все так же мучила меня своей тишиной. Склонив голову, она повернулась лицом к городу, к алому августовскому закату. Ее платье нежно внимало теплому ветру, как и ее ярко-светлые волнистые локоны. Загородив собой солнце, она открыла моему взору ее хрупкую и утонченную фигуру, ее изящные плечи и бледную, бархатистую кожу. Одно только воспоминание о ней разрывало меня на части.
